гамилькар баркас, гамилькар баркарола
Перейти к: навигация, поиск

Гамилькар
Прозвище	Барка (Молния)
Дата рождения	275 до н. э.
Место рождения	Карфаген
Дата смерти	228 до н. э.(-228)
Место смерти
Принадлежность	Карфаген
Командовал	карфагенскими войсками в Первой Пунической войне, при подавлении Великого восстания наёмников, при завоевании Испании
Сражения/войны	Битва при Баграде, Битва при Гелике
Гамилькар на Викискладе

Гамилька́р Ба́рка (умер в 228 году до н. э.) - карфагенский военачальник и государственный деятель, отец Ганнибала.

Во время Первой Пунической войны в 247-241 гг. до н. э. он вёл боевые действия в Сицилии, но не смог добиться перелома в войне. 241 году до н. э. заключил мир с Римом, сумев сохранить военный потенциал Карфагена. 240-238 гг. до н. э. руководил подавлением Великого восстания наёмников, затем восстановил контроль Карфагенской державы над побережьем Африки, а в 237 году до н. э. высадился в Испании. ходе девятилетних войн завоевал существенную часть этой страны и сосредоточил в своих руках практически неограниченную власть на этой территории. 228 году до н. э. погиб в сражении с иберами.

Гамилькар имел репутацию непримиримого врага Рима и свою ненависть к этой державе передал своим сыновьям, старший из которых - Ганнибал - развязал Вторую Пуническую войну и нанёс римлянам ряд тяжёлых поражений.

• 1 Этимология имени
• 2 Биография
  • 2.1 Происхождение
  • 2.2 Дата рождения
  • 2.3 Участие в Первой Пунической войне
  • 2.4 Восстание наёмников
  • 2.5 Политическая борьба в Карфагене
  • 2.6 Войны в Испании
• 3 Характеристика личности
• 4 Семья
• 5 художественной литературе
• 6 Примечания
• 7 Литература
  • 7.1 Первоисточники
  • 7.2 Вторичные источники

Этимология имени

Имя Гамилькара на финикийском языке писалось без гласных - Ḥmlqrt. Это распространённое финикийское имя, означающее брат Мелькарта. Прозвище Барка происходит от финикийского brq или baraq, молния, и, таким образом, эквивалентно распространённому в эллинистическом мире прозвищу Керавн. Возможно, это прозвище Гамилькар получил за свою тактику во время Первой Пунической войны. По другой версии, это прозвище было родовым.

Биография

Происхождение

Гамилькар принадлежал к высшей карфагенской аристократии и возводил свою родословную к Элиссе, легендарной основательнице Карфагена. О его родителях ничего не известно; существует только предположение, что старшего из своих сыновей Гамилькар назвал Ганнибалом в честь отца.

Дата рождения

Гамилькар впервые упоминается в источниках под 247 годом до н. э. как очень молодой человек. Тем не менее известно, что к 240 году до н. э. у него уже была дочь брачного возраста. Следовательно, он должен был вступить в брак не позже 256 года до н. э., а к 247 году, когда его назначили командующим флотом, несомненно, обладал определённым опытом, полученным на командных должностях и, вероятно, при отправлении каких-то магистратур. Таким образом, к тому моменту, когда он появился в источниках, ему должно было быть не менее тридцати лет, а может быть, и больше.

Зонара и Цицерон отождествляют Гамилькара Барку с Гамилькаром, командовавшим на Сицилии в 261-256 гг. и сражавшимся в Африке против Регула. Но Полибий, упоминающий этого Гамилькара, пишет о назначении Барки так, что не даёт основания для такого отождествления.

Участие в Первой Пунической войне

Гамилькар был назначен командующим карфагенским флотом в 247 году до н. э. К этому моменту конфликт с Римом, продолжавшийся уже 17 лет, зашёл в тупик: Карфаген терпел поражения на суше и потерял почти все свои владения в Сицилии, но римляне были вынуждены отказаться от морской войны из-за серии катастроф, связанных со штормами, а поэтому не могли взять Лилибей и Дрепан и нанести решительный удар по противнику.

Сразу после своего назначения Гамилькар совершил набег на Италию, опустошив побережье Локриды и Бруттия. Вероятно, его целью при этом было продемонстрировать Риму силу карфагенского флота, отвлечь часть сил противника из Сицилии и захватить пленных для обмена; обмен действительно состоялся в том же году. Затем Гамилькар сосредоточил все свои усилия на сицилийском театре военных действий. Он укрепился в лагере на горе Эйркте у Панорма; отсюда он продолжал набеги на римскую территорию, а когда римская армия расположилась лагерем перед Панормом, Гамилькар начал позиционную войну, продолжавшуюся три года. Полибий упоминает «битвы на суше частые и многообразные», говоря при этом о невозможности их подробного описания.

Историку нельзя было бы исчислить все поводы и подробности тех взаимных засад, наступлений и нападений, какие происходили между воюющими ежедневно… теперь испытаны были все военные хитрости, какие только знает история, все уловки, какие требовались обстоятельствами времени и места, всё то, в чём проявляются необычайные отвага и сила. Однако по многим причинам решительная битва была невозможна: силы противников были равны, укрепления их были одинаково сильны и недоступны, а разделяющее стоянки расстояние было весьма незначительно. Вот главным образом почему происходили ежедневно небольшие схватки и почему не могло быть какого-либо решительного дела. Всегда выходило так, что участвовавшие в бою гибли в самой схватке, а все те, кому удавалось отступить, быстро укрывались от опасности за своими окопами, откуда снова выходили на битву.

Полибий. I, 57.

Положение на Сицилии к концу войны. Владения Рима выделены пурпурным цветом, Сиракуз - салатовым, Карфагена - серым.

Единственным заметным событием этих лет стал захват карфагенянами Эрикса, после которого они смогли осадить римский лагерь на вершине одноимённой горы. Но эта осада оказалась безуспешной. целом Гамилькар не смог нанести римской армии решающий удар, фактически ведя войну на истощение; при этом существует мнение, что Гамилькар оказался связан своей сицилийской базой и постепенно утратил инициативу.

В 241 году до н. э., когда римляне в очередной раз спустили на воду большую военную флотилию, карфагенская эскадра двинулась к Эриксу. Предполагалось выгрузить здесь припасы, взять на борт самые боеспособные части во главе с Гамилькаром и дать римлянам битву на море. Но противник преградил этой эскадре путь у Эгатских островов. последовавшем за этим сражении карфагеняне были наголову разбиты, так что сицилийская армия оказалась отрезанной от родины. Гамилькар получил чрезвычайные полномочия и в этой ситуации был вынужден начать мирные переговоры. Он проявил себя как способный дипломат, заставив римлян отказаться от тяжёлых и унизительных условий о сдаче его армией всего оружия и о прохождении солдат под игом. Мирный договор предусматривал уход карфагенян с Сицилии, выдачу всех пленных без выкупа и выплату контрибуции; его условия показались римскому народному собранию настолько мягкими, что оно отказалось ратифицировать договор и направило на Сицилию специальную комиссию для расследования, но та добилась только незначительных изменений. После ратификации мира Гамилькар увел войска в Лилибей и снял с себя звание главнокомандующего. Необходимость уступить врагу из-за чужих поражений он принял «с негодованием и скорбью».

Восстание наёмников

Гамилькар и Саламбо (иллюстрация к роману Г.Флобера «Саламбо»)

Сразу после войны с Римом начался острейший в истории Карфагена внутренний кризис, известный как Великое восстание наёмников. Его виновником во многом был главный из политических противников Гамилькара - Ганнон. Требовавшие выплаты им жалованья солдаты сицилийской армии отвергли Гамилькара в качестве посредника, считая, что он предал их интересы, отказавшись от командования, а затем восстали, причём их поддержали многие города Ливии.

Когда возглавивший правительственную армию Ганнон показал свою некомпетентность, а восставшие смогли отрезать Карфаген от материка, Гамилькар получил командование над ещё одной только что сформированной армией, включавшей 10 тысяч воинов и 70 слонов. С этими силами он атаковал наёмников у реки Баград и разбил их, успешно применив ложное отступление. Шесть тысяч мятежников погибли в бою, две тысячи попали в плен; многие города, поддержавшие было восстание, или сдались, или были взяты штурмом.

Вскоре Гамилькар оказался окружён тремя армиями восставших, но вышел из трудного положения, заключив союз с поддерживавшими наёмников нумидийцами. Командир последних Наравас получил от Гамилькара обещание руки его дочери и привёл в карфагенский лагерь две тысячи своих кавалеристов. Благодаря этому карфагеняне одержали новую победу; их противник потерял на этот раз десять тысяч человек убитыми и четыре тысячи пленными.

После этого поражения мятежники начали вести войну предельно жестокими методами, решив предавать всех попавших в их руки карфагенян мучительной казни. Гамилькар, до этого мягко обращавшийся с пленными, также перешёл к расправам: всех захваченных наёмников бросали на растерзание диким зверям. Перед лицом войны на уничтожение он объединил свои силы с армией Ганнона, но отношения между двумя военачальниками не улучшились, так что власти предложили войску выбрать из двух командиров одного. Выбран был Гамилькар.

Положение правительственной армии ухудшилось из-за перехода на сторону наёмников городов Утика и Гиппакрит, жители которых сбросили со своих стен пятьсот карфагенских солдат. Мятежники снова подступили к Карфагену, но в тылу у них действовали Гамилькар, Наравас и некий Ганнибал, прорвавшийся из города; к тому же Сиракузы и Рим начали оказывать поддержку своему недавнему врагу. Барка, действуя на коммуникациях наёмников, заставил их отступить от Карфагена: «Тогда обнаружилось на деле всё превосходство точного знания и искусства полководца перед невежеством и неосмысленным действием простого солдата». Гамилькар окружил одну из мятежных армий в местности Прион и заставил её голодать; затем под предлогом переговоров он захватил всех командиров, а остальных (до сорока тысяч человек) уничтожил в бою. После подчинения большей части Ливии он вместе с Ганнибалом осадил наёмников в Тунете и на виду у осаждённых распял командовавшего армией в Прионе Спендия. Но мятежники смогли разгромить армию Ганнибала, так что Гамилькару пришлось уйти от Тунета. Тогда карфагенский сенат добился примирения Гамилькара с Ганноном. Последние, командуя совместно, одержали решающую победу над мятежниками. Капитуляция Гиппакриты и Утики в 238 году до н. э. положила конец войне.

Политическая борьба в Карфагене

После подавления восстания враги Гамилькара привлекли его к суду: по одним сведениям, ещё во время Первой Пунической войны он обещал своим воинам большие подарки, став таким образов невольным виновником их мятежа, по другим - его командование в Сицилии было признано неудовлетворительным. Но Гамилькар снискал своими победами над наёмниками популярность у широких слоёв граждан и смог заключить союз с рядом высокопоставленных лиц, среди которых источники называют Гасдрубала, «наиболее умевшего добиваться расположения народа». Существовало мнение, что Гасдрубал был любовником Гамилькара, и последний выдал за него свою дочь, только чтобы прикрыть эту связь. Но Корнелий Непот называет эту информацию сплетнями, а Тит Ливий вкладывает рассказ об этом в уста главного врага Баркидов.

Благодаря помощи своих друзей во главе с Гасдрубалом Гамилькар смог избежать суда и возглавить (снова вместе с Ганноном) подавление восстания африканских кочевников. Успех в этой войне позволил ему завоевать богатой добычей расположение армии и двинуть её к новым завоеваниям. Популярность у народа и военных сделала Гамилькара фактически самым могущественным человеком в республике и дала ему возможность единолично направлять внешнюю политику.

Войны в Испании

Этнографическая и языковая карта Иберийского полуострова в 300 году до н. э. Финикийские колонии выделены синими точками

Стабилизировав ситуацию в африканских владениях Карфагена, Гамилькар около 237 года до н. э. высадился в Гадесе и начал завоевание Испании. качестве причин для этого античные историки называют желание Барки оставить родину и найти средства для того, чтобы расширять число своих сторонников в Карфагене, а в первую очередь его стремление развязать новую войну с Римом, используя Испанию как удобный плацдарм. «Ясно было, что он задумал войну гораздо значительнее той, которую вёл». Но существует вероятность того, что Карфагену нужно было восстановить свои позиции в Испании, потерянные в предыдущие годы, предотвратить вмешательство усиливающегося Рима в дела этого региона и создать новую основу своей империи взамен Сицилии. Кроме того, захват и эксплуатация заморских владений был в интересах поддерживавших Гамилькара рядовых граждан, поскольку африканские владения находились в руках аристократии. По одним данным, Гамилькар был направлен в Испанию правительством Карфагена; по другим, он действовал по собственной инициативе.

Первыми врагами Гамилькара на Пиренейском полуострове стали племена бастулов и турдетанов. Всё их войско было перебито в сражении; Гамилькар пощадил только три тысячи пленных, которых включил в состав своей армии. Затем иберийский вождь Индорт собрал 50 тысяч воинов, но они разбежались ещё до битвы. Большую их часть карфагеняне уничтожили, Индорта взяли в плен, ослепили и распяли, но остальных пленных (около 10 тысяч человек) отпустили.

Под контролем карфагенян оказались серебряные и золотые рудники Сьерры Морены, благодаря чему Гамилькар смог начать чеканку монеты, необходимой для выплаты контрибуции Риму. дальнейшем он занял обширные территории; «многие города он взял путем убеждения, многие - силой оружия». Обеспокоенные этим греческие колонии обратились к Риму, и тот в 231 году прислал к Гамилькару посольство с требованием объяснений. Барка (возможно, не без иронии) ответил, что он начал завоевания, только чтобы расплатиться с римлянами. Вероятно, тогда же произошло разграничение сфер влияния Рима и Карфагена в этом регионе: граница прошла по реке Ибер.

Для закрепления карфагенского господства над страной около 230 года до н. э. Гамилькар основал город, который греческие источники называют Акра Левке (Белая Крепость или Белый Холм). Захваченную в ходе войн огромную добычу Гамилькар тратил на раздачи своим воинам и отправлял в Карфаген, чтобы там покупать благосклонность народа и части аристократии и делать более популярной саму идею завоевания Испании. Согласно Корнелию Непоту, «он обеспечил лошадьми, оружием, людьми и деньгами всю Африку».

В 228 году до н. э. Гамилькар осадил город Гелика. Осада складывалась настолько удачно, что большая часть карфагенской армии вместе со слонами была отослана на зимние квартиры в Акра Левке, но после этого вождь племени ориссов, ранее союзный Карфагену, напал на оставшееся у города войско и разбил его. Во время бегства возникла опасность для юных Баркидов - Ганнибала и Гасдрубала - и Гамилькар, спасая сыновей, принял основной удар на себя. Он утонул в реке, сброшенный своей лошадью.

Согласно Корнелию Непоту, Гамилькар погиб в бою с веттонами; Аппиан, не называя противника, также рассказывает о гибели Гамилькара в сражении, где его враги победили благодаря хитрости: они прорвали карфагенский строй быками, запряжёнными в телеги с горящими дровами.

Преемником Гамилькара по командованию в Испании стал его зять Гасдрубал, бывший на тот момент триерархом.

Характеристика личности

Сикль из Карфагенской Испании (предположительно с изображением Гамилькара Барки)

Античные историки единодушно дают самые высокие оценки Гамилькару как храброму воину, непобедимому полководцу и непреклонному врагу Рима. Тит Ливий вложил в уста Ганнона слова о том, что римляне называют Гамилькара вторым Марсом. источниках неоднократно встречается утверждение, что, если бы не ранняя гибель Гамилькара, Вторая Пуническая война началась бы намного раньше.

Существует предположение о том, что одна из монет, отчеканенных в Новом Карфагене, изображает Гамилькара. Советский антиковед Илья Шифман на основании этого изображения дал характеристику карфагенскому полководцу:

Автору, который, несомненно, стремился не только добиться внешнего сходства, но и дать психологическую характеристику модели, удалось передать твёрдость воли, решительность, суровость и, пожалуй, жестокость властного и уверенного в себе надменного аристократа. Плотно сжатые тонкие губы, курчавая борода, настороженный, как будто пронизывающий взгляд… Художник старательно избегает всего, что могло бы выявить в этом бесспорно незаурядном человеке иные качества - мягкость, доброту, деликатность. Перед нами солдат, который не остановится перед потоками крови, расчётливый и непреклонный политический деятель - такой, каким его воспитала карфагенская действительность с её интригами, коррупцией, смертельной враждой, отчаянной борьбой за власть.

И.Кораблёв. Ганнибал. - М., 1981. - С. 31-32..

Семья

У Гамилькара было трое сыновей - Ганнибал, Гасдрубал и Магон. Испанская хроника «Estoria de Espanna» (1282 или 1284 год) сообщает о четвёртом сыне Гамилькара по имени Ганнон; другие источники его не упоминают. Существует гипотеза немецкого учёного Я.Зейберта, согласно которой четвёртый сын Гамилькара был принесён в жертву около 240 года до н. э..

Из источников известны две дочери Гамилькара (их имена не называются). Одна из них стала женой нумидийского аристократа Нараваса, скрепив таким образом союз против восставших наёмников; это прототип заглавной героини романа Гюстава Флобера «Саламбо». Другая вышла за Гасдрубала Красивого, предполагаемого любовника её отца. Возможно, она ненадолго пережила Гамилькара, так как Гасдрубал взял в жёны дочь иберийского вождя. Кроме того, одного из карфагенских военачальников времён Второй Пунической войны Ганнона, сына Бомилкара, Аппиан называет племянником Ганнибала; таким образом, матерью Ганнона, видимо, была ещё одна дочь Гамилькара.

Своим сыновьям Гамилькар дал образование в эллинском духе, несмотря на наличие в карфагенском законодательстве прямого запрета на это. Вместе с ним они находились в Испании и получили воспитание в военном лагере, окружённые солдатами. Гамилькар передал сыновьям свою ненависть к Риму и стремление к реваншу. Риме говорили, что «своих сыновей он вскармливает, как львов, натравливая их на римлян». Своего старшего сына Гамилькар заставил принести клятву в вечной ненависти к Риму, и все трое посвятили этой вражде свои жизни, сыграв выдающиеся роли во Второй Пунической войне.

В художественной литературе

Гамилькар Барка действует в романе Гюстава Флобера «Саламбо» и в повести Александра Немировского «Слоны Ганнибала».

Примечания

1. Габриэль Р., 2012, С.20.
2. 1 2 Родионов Е., 2005, С.124.
3. Кораблёв И., 1981, С.9.
4. Кораблёв И., 1981, С.10.
5. 1 2 Корнелий Непот, Гамилькар Барка, 1.
6. 1 2 Кораблёв И., 1981, С.31.
7. Иоанн Зонара, 1869, VIII, 10.
8. Цицерон, 1993, III, 99.
9. Полибий, 1994, I, 24; I, 30.
10. Родионов Е., 2005, С.122-123.
11. Родионов Е., 2005, С.125.
12. И.Кораблёв, 1981, С.32.
13. Полибий, 1994, I, 56.
14. Полибий, 1994, I, 57.
15. Родионов Е., 2005, С.126.
16. Кораблёв И., 1981, С.33.
17. Родионов Е., 2005, С.127.
18. Родионов Е., 2005, С.128-129.
19. Диодор Сицилийский, ХХIV, 13.
20. Корнелий Непот, Гамилькар Барка, 1, 5.
21. Иоанн Зонара, 1869, VIII, 17.
22. Кораблёв И., 1981, С.34-35.
23. Родионов Е., 2005, С.130.
24. Тит Ливий, 1991, XXI, 41, 9.
25. Полибий, 1994, I, 68, 12.
26. Родионов Е., 2005, С.139-140.
27. Кораблёв И., 1981, С.36-39.
28. Родионов Е., 2005, С.143-144.
29. Кораблёв И., 1981, С.40.
30. Родионов Е., 2005, С.144-145.
31. Кораблёв И., 1981, С.40-41.
32. Полибий, 1994, I, 82, 12.
33. Родионов Е., 2005, С.145-146.
34. Полибий, 1994, I, 84, 6.
35. Родионов Е., 2005, С.146-148.
36. Кораблёв И., 1981, С.41-43.
37. 1 2 3 Аппиан, 2004, Иберийско-римские войны, 4.
38. Аппиан, 2004, Война с Ганнибалом, 2.
39. 1 2 Родионов Е., 2005, С.151.
40. Корнелий Непот, 3.
41. Тит Ливий, 1991, XXI, 3, 4.
42. 1 2 3 4 Аппиан, 2004, Иберийско-римские войны, 5.
43. 1 2 3 4 Корнелий Непот, Гамилькар Барка, 4.
44. 1 2 Тит Ливий, 1991, XXI, 2, 2.
45. Родионов Е., 2005, с.124.
46. Мишулин А., 1959, с. 268-270.
47. Циркин Ю., 2011, с.148-149.
48. Полибий, 1994, II, 1, 5.
49. 1 2 Диодор Сицилийский, ХХV, 10, 2.
50. Родионов Е., 2005, с.152.
51. Лансель С., 2002, С.75.
52. Родионов Е., 2005, с.152-153.
53. Циркин Ю., 2011, с.150.
54. Кораблёв И., 1981, с.45-46.
55. Кораблёв И., 1981, с.45.
56. Диодор Сицилийский, XXV, 10, 3.
57. 1 2 Родионов Е., 2005, С.153.
58. Диодор Сицилийский, ХХV, 10, 3-4.
59. Кораблёв И., 1981, с.46.
60. Полибий, 1994, II, 1, 9.
61. Полибий, 1994, II, 1, 8-9.
62. Диодор Сицилийский, XXV, 10, 5.
63. Тит Ливий, 1991, XXI, 10, 8.
64. Орозий, 2004, IV, 13, 1.
65. Burian J., 1967, р.34.
66. Кораблёв И., 1981, С. 31-32.
67. Primera Cronica General. Estoria de España. Tomo I. - Madrid, Bailly-Bailliere e hijos, 1906. - P. 16
68. Seibert J., 1993, Р.524.
69. Диодор Сицилийский, ХХV, 5, 12.
70. Аппиан, 2004, Война с Ганнибалом, 20.
71. Лансель С., 2002, С.123.
72. Кораблёв И., 1981, С.47.
73. Юстин, 2005, ХХ, 5, 13.
74. Иоанн Зонара, 1869, VIII, 21.
75. Полибий, 1994, III, 11.
76. Тит Ливий, 1991, XXXV, 19, 11.
77. Корнелий Непот, Ганнибал, 2, 1-6.

Литература

Первоисточники

1. Аппиан Александрийский. Римская история. - СПб.: Алетейя, 2004. - 288 с. - ISBN 5-89329-676-1.
2. Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. - СПб.: Издательство СПбГУ, 2007. - 308 с. - ISBN 978-5-288-04267-6.
3. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека.. Сайт «Симпосий». Проверено 18 сентября 2015.
4. Иоанн Зонара. Epitome historiarum. - Leipzig, 1869. - Т. 2.
5. Корнелий Непот. О великих иноземных полководцах. Гамилькар.. Сайт «История Древнего Рима». Проверено 18 сентября 2015.
6. Тит Ливий. История Рима от основания города.. - М.: Наука, 1991. - Т. 2. - 528 с. - ISBN 5-02-008951-6.
7. Павел Орозий. История против язычников. - СПб.: Издательство Олега Абышко, 2004. - 544 с. - ISBN 5-7435-0214-5.
8. Полибий. Всеобщая история.. - М.: АСТ, 1994. - Т. 1. - С. 768. - ISBN 5-02-028227-8.
9. Марк Туллий Цицерон. Об обязанностях // О государстве. О законах. О старости. О дружбе. Об обязанностях. Речи. Письма. - М.: Мысль, 1999. - 782 с. - ISBN 5-244-00917-6.
10. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога. - СПб.: Издательство СПбГУ, 2005. - 493 с. - ISBN 5-288-03708-6.

Вторичные источники

1. Burian J. Hannibal. - Praha, 1967. - 214 с. - ISBN 510-21-8.5.
2. Seibert J. Hannibal. - Darmstadt, 1993. - 552 с. - ISBN 3-534-12029-9.
3. Габриэль Р. Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима. - М., 2012. - ISBN 978-5-227-03130-3.
4. Кораблёв И. Ганнибал.. - М.: Наука, 1981. - 360 с.
5. Лансель С. Ганнибал.. - М.: Молодая гвардия, 2002. - 368 с. - ISBN 5-235-02483-4.
6. Мишулин А. Античная Испания. - М.: Издательство АН СССР, 1959. - 363 с.
7. Родионов Е. Пунические войны. - СПб.: СПбГУ, 2005. - 626 с. - ISBN 5-288-03650-0.
8. Циркин Ю. История древней Испании. - СПб.: СПбГУ, 2011. - 432 с. - ISBN 978-5-8465-1009-8.
9. Амилькар // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907.
10. Амилькар // Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др.. - СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911−1915.

гамилькар баркамол, гамилькар баркарола, гамилькар баркаролла, гамилькар баркас

Гамилькар Барка Информацию О

Гамилькар Барка. Окончание 1-й Пунической войны

Гамилькар, сын Ганнибала, носивший прозвище - может быть, родовое-Барка (’молния’), занял, по сообщению его биографа, важнейший по тому времени пост и принял фактически на себя всю ответственность за исход войны с Римом в юношеском возрасте. Как нам кажется, едва ли правильно чрезмерно доверять этим сведениям. На Гамилькара могли быть перенесены биографические данные, относящиеся к его несравненно более знаменитому сыну и преемнику. В любом случае до получения подобного назначения Гамилькар должен был пройти серьезную военную школу, принимая на разных должностях участие в боевых операциях против римлян, а также приобрести определенный административный опыт, исполняя обязанности магистратов, в том числе и на высоком уровне. Трудно представить себе, чтобы судьба Карфагена могла быть вручена неопытному и незрелому юнцу, который до этого ничем значительным себя не проявил. Заметим в этой связи, что к 240-230 гг., когда Ганнибалу исполнилось шесть-семь лет, у Гамилькара уже были по крайней мере две дочери, достигшие брачного возраста; они родились, следовательно, не раньше 255- 252 гг., и, значит, сам Гамилькар вступил в брак не раньше 256 г. Все эти расчеты, конечно, далеки от необходимой точности и дают очень приблизительное представление о возрасте полководца, когда он впервые появился на исторической авансцене. С известной долей вероятия можно предполагать, что в 247 г. ему уже исполнилось где-то около тридцати лет, а может быть, и более. Источник, которым воспользовался Корнелий Непот, мог иметь в виду, если допустить, что он отражает действительные события, не абсолютную молодость полководца, а относительную, сравнительно с летами его коллег и противников.

Интересно, что Цицерон и Зонара отождествляли Гамилькара Барку с тем Гамилькаром, который командовал пунийскими войсками в Сицилии в 261- 256 гг., участвовал в морской битве при Экноме, а также организовал в Африке борьбу против Регула и поддерживавших его нумидийцев. Однако такое отождествление кажется маловероятным.

Если бы подобное совпадение действительно имело место, наши основные источники не смогли бы говорить о назначении Гамилькара Барки в тоне, показывающем, что он только в 247 г. впервые появляется в повествовании о I Пунической войне . Так, например, Полибий писал: «Карфагеняне назначили после этого полководцем Гамилькара, прозывавшегося Барка, и ему вручили командование флотом». Выражение «прозывавшегося Барка» определенно показывает, что Полибий или его источник хотели отличить именно данного Гамилькара от остальных, не имевших прозвища.

Как бы то ни было, в 247 г. Гамилькар Барка получил ответственнейшее назначение, которое в дальнейшем открыло ему путь к захвату всей власти в государстве. Если верно, что изображению финикийского бога Мелькарта на одной из монет, происходящих из Нового Карфагена, приданы портретные черты Гамилькара Барки, то мы можем составить себе некоторое представление об его облике, хотя портрет и стилизован в духе современной исполнителю эллинистической манеры. Автору, который, несомненно, стремился не только добиться внешнего сходства, но и дать психологическую характеристику модели, удалось передать твердость воли, решительность, суровость и, пожалуй, жестокость властного и уверенного в себе надменного аристократа. Плотно сжатые тонкие губы, курчавая борода, настороженный, как будто пронизывающий взгляд... Художник старательно избегает всего, что могло бы выявить в этом бесспорно незаурядном человеке иные качества - мягкость, доброту, деликатность. Перед нами солдат, который не остановится перед потоками крови, расчетливый и непреклонный политический деятель - такой, каким его воспитала карфагенская действительность с ее интригами, коррупцией, смертельной враждой, отчаянной борьбой за власть. Античная традиция приписывает Гамилькару Барке государственную мудрость, презрение к опасности, исключительное воинское мастерство. Он некогда никого не посвящал в свои замыслы, чтобы противник не узнал о них, а его воины не были бы приведены в смятение размышлениями о тех опасностях, какие им предстоят. В Карфагене надеялись, что такому человеку удастся вывести военные действия из тупика и добиться победы.

Вначале обстоятельства складывались благоприятно для карфагенян. Приняв командование, Гамилькар прежде всего подверг опустошительным набегам побережье Италии, и в особенности на юге Апеннинского полуострова, Локры Эпизефирские и Брутиум. Эта операция, в которой пунийские войска, по-видимому, не встретили активного сопротивления со стороны противника (Полибий вообще не говорит о нем), могла иметь несколько целей. Во-первых, заставить римлян обратить большее внимание на оборону Италии и тем уменьшить их военный напор в Сицилии - на основном театре военных действий. Во-вторых, захватить пленных, чтобы произвести обмен и выручить если не всех, то хотя бы часть своих. И действительно, обмен военнопленными из расчета один к одному состоялся в том же году, хотя пунийцам и не удалось добиться возвращения на родину всех своих соотечественников, видимо, не хватило добычи. Наконец, в-третьих, продемонстрировать силу карфагенского флота и подготовить римлян к мысли о мире на основе признания существовавшего в 247 г. положения вещей. Дальнейшие события показали, что свои замыслы Гамилькар сумел осуществить лишь частично. Судьба войны решалась в Сицилии; именно здесь Гамилькар решил сосредоточить свои основные усилия. Ему удалось беспрепятственно высадиться недалеко от Панорма и занять гору Эйркте (совр. Монте Пеллегрино), которую он превратил в свою военную базу.

Лучшего выбора сделать было нельзя. Крутые обрывы делали гору неприступной со всех сторон и позволяли укрепить ее без особого труда; на вершине - большом плоском кругообразном плато - находились пастбища и пригодные для обработки земли; на нем же и холм, который легко можно было превратить во внутреннюю крепость и наблюдательный пункт; у подножия горы естественная гавань обеспечивала надежный выход в море и связь с внешним миром. Дороги, которые вели в Эйркте - две из глубинных районов Сицилии и одна от моря, занятая пунийскими войсками, были труднопроходимыми, так что опорный пункт Гамилькара был почти недоступен для врагов. Однако, насколько об этом можно судить, четкий план наступательных операций на острове Гамилькар так и не разработал; во всяком случае, в его дальнейших действиях какая-либо планомерность не прослеживается. Более того, создается впечатление, что Гамилькар был связан своею базой в Эйркте.

Опираясь на нее, Гамилькар постоянно совершал набеги на южные области Италии. Когда римляне создали свою базу неподалеку от Панорма, рассчитывая сковать неприятеля, он в течение трех лет вел с ними изнурительную повседневную войну. Полибий, отказываясь от подробного и последовательного описания событий этого трехлетия, уподобил воюющих кулачным бойцам, наносящим друг другу удары, за которыми со стороны трудно уследить. Полибий ограничился общей оценкой: все военные хитрости, уловки и приемы были испробованы, а решающего сражения все не было. Равновесие нарушилось только тогда, когда пунийцам удалось захватить город Эрикс и осадить римский лагерь, находившийся на вершине одноименной горы. Однако и здесь решающего результата Гамилькар не добился. Осада затянулась. В результате пунийский полководец утратил инициативу и не смог помешать врагу изменить ход событий.

В 243 г. римляне снова - в третий раз за время войны - построили флот - на этот раз в 200 кораблей. Сделано это было на средства граждан, которые индивидуально или компаниями в два-три пайщика (в зависимости от имущественного положения) обязывались построить по одному пятипалубному судну. Государство обязывалось возместить расходы только в случае успешного исхода военных действий.

Когда римская армада появилась на море, Гамилькар Барка оказался отрезанным от Карфагена. Пунийские власти решили принять меры для того, чтобы вывести свои войска из Сицилии. К северным берегам острова был направлен карфагенский флот, однако экспедиция оказалась неудачной. В битве при Эгатских островах карфагенская эскадра была разгромлена. Не видя теперь другого выхода, карфагенские власти уполномочили Гамилькара Барку заключить мир. И в самом деле, в условиях, когда ресурсы государства были истощены (пунийцы оказались вынужденными, хотя и безрезультатно, просить заем в Египте), никакой надежды на восстановление морского могущества у Карфагена быть уже не могло. Гамилькар, внезапно оказавшийся перед крахом всех своих замыслов, должен был скрепя сердце покориться обстоятельствам.

Карфагенское предложение закончить войну пришлось и римлянам как нельзя более кстати: казна Рима была пуста. Поэтому консул Г. Лутаций Катул, командовавший в Сицилии римскими легионами, «радостно», как пишет Полибий, принял предложение, полученное от Гамилькара Барки. Тем не менее во время переговоров Гамилькар должен был мобилизовать все свои дипломатические способности, чтобы добиться приемлемых условий: его контрагент, максимально использовавший преимущества победы при Эгатах и господства на море, пытался включить в договор статьи, выполнение которых должно было унизить пунийских воинов и тем самым затруднить вербовку наемных солдат, серьезно ослабить обороноспособность Карфагена. Г. Лутаций Катул потребовал, чтобы воины Гамилькара покинули Сицилию безоружными. В источниках, правда очень поздних, но воспроизводящих традицию Тита Ливия, есть даже сведения, будто римское командование настаивало, чтобы пунийские войска прошли под игом. Как проходили переговоры, мы не знаем, однако из их результатов ясно, что Барка заставил консула отступить: пунийские войска получили возможность эвакуироваться с острова после уплаты выкупа - 18 денариев за человека. И все же эта сравнительно небольшая дипломатическая победа не могла в целом компенсировать весьма неблагоприятного для карфагенян результата войны, хотя, само собой разумеется, Гамилькар сделал все для того, чтобы условия мира не подорвали боеспособности Карфагена и не помешали бы ему готовиться к реваншу.

Полибий так излагает договор, заключенный Г. Лутацием Катулом и Гамилькаром Баркой: «На таких условиях быть дружбе между карфагенянами и римлянами, если и римскому народу будет угодно: карфагеняне очистят всю Сицилию, и не будут воевать с Гиероном, и не поднимут оружия ни на сиракузян, ни на союзников сиракузян; карфагеняне отдадут римлянам без выкупа всех пленных; карфагеняне выплатят римлянам в течение двадцати лет 2200 эвбейских талантов серебра». Было достигнуто соглашение и о судьбе пленных пунийских воинов. Карфагеняне просили разрешения выкупить их, но встретили исключительную любезность недавнего противника: римские власти возвратили даром тех, кто содержался в государственных тюрьмах. Находившиеся в частных руках пленные карфагеняне могли быть выкуплены, причем активное участие в этом приняла римская казна. Вероятно, уже на данной стадии переговоров было зафиксировано соглашение, запрещавшее Карфагену направлять свои корабли в районы, находившиеся под контролем Рима и его союзников (да и не было у него подобной возможности), и вербовать наемников на территории Италии; несколько позже оно вошло в окончательный текст договора.

Все эти условия поражают совершенно неожиданной для Рима мягкостью. Побежденный Карфаген ценою полного отказа от Сицилии, которая никогда и не была целиком в его власти, сохранил не только независимость и все остальные владения в Западном Средиземноморье, но также и свое положение великой державы, то есть он оставался грозным противником. Не удивительно, что в Риме такой договор вызвал недовольство и народное собрание отказалось его ратифицировать. В Сицилию была направлена специальная комиссия из десяти человек, чтобы на месте пересмотреть условия мира. Однако результат ее деятельности был до смешного ничтожен. Контрибуция возросла до 3200 талантов с обязательством уплаты в течение десяти лет; кроме того, в договор записали обязательство карфагенян покинуть острова, расположенные между Италией и Сицилией. Но последняя клаузула, как обоснованно думает Т. Моммзен, конечно, только оформляла и закрепляла юридически положение, сложившееся после прекращения военных действий. В самом деле, трудно представить себе, чтобы, потеряв Сицилию, Карфаген мог сохранить какие бы то ни было владения в бассейне Тирренского моря. Комиссия 10-ти приняла решение, определенно убедившись в том, что не снисходительность Г. Лутация Катула, но объективные обстоятельства велят римлянам умерить свои аппетиты. Мы вряд ли ошибемся, предположив, что Гамилькар Барка убедил римлян не выдвигать своих требований, которые могли бы привести к срыву мирных переговоров. А судьба экспедиции Регула, да и самого Регула, погибшего в карфагенском плену, разумеется, была слишком памятна.

В 241 г. мир был подписан. Война окончилась. Гамилькар Барка вывел подчиненные ему войска из Северной Сицилии в Лилибей, после чего отказался от своих полномочий и, очевидно, уехал на родину. Отставка командующего, подлинных мотивов которой мы не знаем, ознаменовала собой переход власти в руки враждебной Гамилькару аристократической группировки. Одним из ее крупнейших деятелей был Ганнон, сыгравший вскоре столь отрицательную по отношению к карфагенянам роль во время так называемой Ливийской войны.

По другой версии, это прозвище было родовым .

Биография

Происхождение

Гамилькар принадлежал к высшей карфагенской аристократии и возводил свою родословную к Элиссе , легендарной основательнице Карфагена . О его родителях ничего не известно; существует только предположение, что старшего из своих сыновей Гамилькар назвал Ганнибалом в честь отца .

Дата рождения

Гамилькар впервые упоминается в источниках под 247 годом до н. э. как очень молодой человек . Тем не менее известно, что к 240 году до н. э. у него уже была дочь брачного возраста. Следовательно, он должен был вступить в брак не позже 256 года до н. э., а к 247 году, когда его назначили командующим флотом, несомненно, обладал определённым опытом, полученным на командных должностях и, вероятно, при отправлении каких-то магистратур. Таким образом, к тому моменту, когда он появился в источниках, ему должно было быть не менее тридцати лет, а может быть, и больше .

Участие в Первой Пунической войне

Гамилькар был назначен командующим карфагенским флотом в 247 году до н. э. К этому моменту конфликт с Римом, продолжавшийся уже 17 лет, зашёл в тупик: Карфаген терпел поражения на суше и потерял почти все свои владения в Сицилии, но римляне были вынуждены отказаться от морской войны из-за серии катастроф, связанных со штормами, а поэтому не могли взять Лилибей и Дрепан и нанести решительный удар по противнику .

Сразу после своего назначения Гамилькар совершил набег на Италию, опустошив побережье Локриды и Бруттия . Вероятно, его целью при этом было продемонстрировать Риму силу карфагенского флота, отвлечь часть сил противника из Сицилии и захватить пленных для обмена ; обмен действительно состоялся в том же году. Затем Гамилькар сосредоточил все свои усилия на сицилийском театре военных действий. Он укрепился в лагере на горе Эйркте у Панорма ; отсюда он продолжал набеги на римскую территорию, а когда римская армия расположилась лагерем перед Панормом, Гамилькар начал позиционную войну, продолжавшуюся три года. Полибий упоминает «битвы на суше частые и многообразные», говоря при этом о невозможности их подробного описания .

Историку нельзя было бы исчислить все поводы и подробности тех взаимных засад, наступлений и нападений, какие происходили между воюющими ежедневно… теперь испытаны были все военные хитрости, какие только знает история, все уловки, какие требовались обстоятельствами времени и места, всё то, в чём проявляются необычайные отвага и сила. Однако по многим причинам решительная битва была невозможна: силы противников были равны, укрепления их были одинаково сильны и недоступны, а разделяющее стоянки расстояние было весьма незначительно. Вот главным образом почему происходили ежедневно небольшие схватки и почему не могло быть какого-либо решительного дела. Всегда выходило так, что участвовавшие в бою гибли в самой схватке, а все те, кому удавалось отступить, быстро укрывались от опасности за своими окопами, откуда снова выходили на битву.

Единственным заметным событием этих лет стал захват карфагенянами Эрикса, после которого они смогли осадить римский лагерь на вершине одноимённой горы. Но эта осада оказалась безуспешной. В целом Гамилькар не смог нанести римской армии решающий удар, фактически ведя войну на истощение ; при этом существует мнение, что Гамилькар оказался связан своей сицилийской базой и постепенно утратил инициативу .

В 241 году до н. э., когда римляне в очередной раз спустили на воду большую военную флотилию, карфагенская эскадра двинулась к Эриксу. Предполагалось выгрузить здесь припасы, взять на борт самые боеспособные части во главе с Гамилькаром и дать римлянам битву на море. Но противник преградил этой эскадре путь у Эгатских островов. В последовавшем за этим сражении карфагеняне были наголову разбиты , так что сицилийская армия оказалась отрезанной от родины. Гамилькар получил чрезвычайные полномочия и в этой ситуации был вынужден начать мирные переговоры. Он проявил себя как способный дипломат, заставив римлян отказаться от тяжёлых и унизительных условий о сдаче его армией всего оружия и о прохождении солдат под игом . Мирный договор предусматривал уход карфагенян с Сицилии, выдачу всех пленных без выкупа и выплату контрибуции; его условия показались римскому народному собранию настолько мягкими, что оно отказалось ратифицировать договор и направило на Сицилию специальную комиссию для расследования, но та добилась только незначительных изменений . После ратификации мира Гамилькар увел войска в Лилибей и снял с себя звание главнокомандующего. Необходимость уступить врагу из-за чужих поражений он принял «с негодованием и скорбью» .

Восстание наёмников

Когда возглавивший правительственную армию Ганнон показал свою некомпетентность, а восставшие смогли отрезать Карфаген от материка, Гамилькар получил командование над ещё одной только что сформированной армией, включавшей 10 тысяч воинов и 70 слонов. С этими силами он атаковал наёмников у реки Баград и разбил их, успешно применив ложное отступление. Шесть тысяч мятежников погибли в бою, две тысячи попали в плен; многие города, поддержавшие было восстание, или сдались, или были взяты штурмом .

Вскоре Гамилькар оказался окружён тремя армиями восставших, но вышел из трудного положения, заключив союз с поддерживавшими наёмников нумидийцами. Командир последних Наравас получил от Гамилькара обещание руки его дочери и привёл в карфагенский лагерь две тысячи своих кавалеристов. Благодаря этому карфагеняне одержали новую победу; их противник потерял на этот раз десять тысяч человек убитыми и четыре тысячи пленными .

После этого поражения мятежники начали вести войну предельно жестокими методами, решив предавать всех попавших в их руки карфагенян мучительной казни. Гамилькар, до этого мягко обращавшийся с пленными, также перешёл к расправам: всех захваченных наёмников бросали на растерзание диким зверям. Перед лицом войны на уничтожение он объединил свои силы с армией Ганнона, но отношения между двумя военачальниками не улучшились, так что власти предложили войску выбрать из двух командиров одного. Выбран был Гамилькар .

Положение правительственной армии ухудшилось из-за перехода на сторону наёмников городов Утика и Гиппакрит , жители которых сбросили со своих стен пятьсот карфагенских солдат. Мятежники снова подступили к Карфагену, но в тылу у них действовали Гамилькар, Наравас и некий Ганнибал, прорвавшийся из города; к тому же Сиракузы и Рим начали оказывать поддержку своему недавнему врагу. Барка, действуя на коммуникациях наёмников, заставил их отступить от Карфагена: «Тогда обнаружилось на деле всё превосходство точного знания и искусства полководца перед невежеством и неосмысленным действием простого солдата» . Гамилькар окружил одну из мятежных армий в местности Прион и заставил её голодать; затем под предлогом переговоров он захватил всех командиров, а остальных (до сорока тысяч человек) уничтожил в бою. После подчинения большей части Ливии он вместе с Ганнибалом осадил наёмников в Тунете и на виду у осаждённых распял командовавшего армией в Прионе Спендия . Но мятежники смогли разгромить армию Ганнибала, так что Гамилькару пришлось уйти от Тунета. Тогда карфагенский сенат добился примирения Гамилькара с Ганноном. Последние, командуя совместно, одержали решающую победу над мятежниками. Капитуляция Гиппакриты и Утики в 238 году до н. э. положила конец войне .

Политическая борьба в Карфагене

После подавления восстания враги Гамилькара привлекли его к суду: по одним сведениям, ещё во время Первой Пунической войны он обещал своим воинам большие подарки, став таким образов невольным виновником их мятежа , по другим - его командование в Сицилии было признано неудовлетворительным . Но Гамилькар снискал своими победами над наёмниками популярность у широких слоёв граждан и смог заключить союз с рядом высокопоставленных лиц, среди которых источники называют Гасдрубала , «наиболее умевшего добиваться расположения народа» . Существовало мнение, что Гасдрубал был любовником Гамилькара, и последний выдал за него свою дочь, только чтобы прикрыть эту связь. Но Корнелий Непот называет эту информацию сплетнями , а Тит Ливий вкладывает рассказ об этом в уста главного врага Баркидов .

Благодаря помощи своих друзей во главе с Гасдрубалом Гамилькар смог избежать суда и возглавить (снова вместе с Ганноном) подавление восстания африканских кочевников . Успех в этой войне позволил ему завоевать богатой добычей расположение армии и двинуть её к новым завоеваниям. Популярность у народа и военных сделала Гамилькара фактически самым могущественным человеком в республике и дала ему возможность единолично направлять внешнюю политику .

Войны в Испании

Стабилизировав ситуацию в африканских владениях Карфагена, Гамилькар около 237 года до н. э. высадился в Гадесе и начал завоевание Испании. В качестве причин для этого античные историки называют желание Барки оставить родину и найти средства для того, чтобы расширять число своих сторонников в Карфагене , а в первую очередь его стремление развязать новую войну с Римом, используя Испанию как удобный плацдарм . «Ясно было, что он задумал войну гораздо значительнее той, которую вёл» . Но существует вероятность того, что Карфагену нужно было восстановить свои позиции в Испании, потерянные в предыдущие годы , предотвратить вмешательство усиливающегося Рима в дела этого региона и создать новую основу своей империи взамен Сицилии . Кроме того, захват и эксплуатация заморских владений был в интересах поддерживавших Гамилькара рядовых граждан, поскольку африканские владения находились в руках аристократии . По одним данным, Гамилькар был направлен в Испанию правительством Карфагена ; по другим, он действовал по собственной инициативе .

Первыми врагами Гамилькара на Пиренейском полуострове стали племена бастулов и турдетанов . Всё их войско было перебито в сражении; Гамилькар пощадил только три тысячи пленных, которых включил в состав своей армии. Затем иберийский вождь Индорт собрал 50 тысяч воинов, но они разбежались ещё до битвы. Большую их часть карфагеняне уничтожили, Индорта взяли в плен, ослепили и распяли, но остальных пленных (около 10 тысяч человек) отпустили .

Под контролем карфагенян оказались серебряные и золотые рудники Сьерры Морены , благодаря чему Гамилькар смог начать чеканку монеты, необходимой для выплаты контрибуции Риму . В дальнейшем он занял обширные территории; «многие города он взял путём убеждения, многие - силой оружия» . Обеспокоенные этим греческие колонии обратились к Риму, и тот в 231 году прислал к Гамилькару посольство с требованием объяснений. Барка (возможно, не без иронии) ответил, что он начал завоевания, только чтобы расплатиться с римлянами . Вероятно, тогда же произошло разграничение сфер влияния Рима и Карфагена в этом регионе: граница прошла по реке Ибер .

Для закрепления карфагенского господства над страной около 230 года до н. э. Гамилькар основал город, который греческие источники называют Акра Левке (Белая Крепость или Белый Холм ) . Захваченную в ходе войн огромную добычу Гамилькар тратил на раздачи своим воинам и отправлял в Карфаген, чтобы там покупать благосклонность народа и части аристократии и делать более популярной саму идею завоевания Испании . Согласно Корнелию Непоту , «он обеспечил лошадьми, оружием, людьми и деньгами всю Африку» .

В 228 году до н. э. Гамилькар осадил город Гелика. Осада складывалась настолько удачно, что большая часть карфагенской армии вместе со слонами была отослана на зимние квартиры в Акра Левке, но после этого вождь племени ориссов, ранее союзный Карфагену, напал на оставшееся у города войско и разбил его. Во время бегства возникла опасность для юных Баркидов - Ганнибала и Гасдрубала - и Гамилькар, спасая сыновей, принял основной удар на себя. Он утонул в реке, сброшенный своей лошадью .

Согласно Корнелию Непоту, Гамилькар погиб в бою с веттонами ; Аппиан, не называя противника, также рассказывает о гибели Гамилькара в сражении, где его враги победили благодаря хитрости: они прорвали карфагенский строй быками, запряжёнными в телеги с горящими дровами .

Преемником Гамилькара по командованию в Испании стал его зять Гасдрубал , бывший на тот момент триерархом .

Характеристика личности

Античные историки единодушно дают самые высокие оценки Гамилькару как храброму воину, непобедимому полководцу и непреклонному врагу Рима . Тит Ливий вложил в уста Ганнона слова о том, что римляне называют Гамилькара вторым Марсом . В источниках неоднократно встречается утверждение, что, если бы не ранняя гибель Гамилькара, Вторая Пуническая война началась бы намного раньше .

Существует предположение о том, что одна из монет, отчеканенных в Новом Карфагене, изображает Гамилькара . Советский антиковед Илья Шифман на основании этого изображения дал характеристику карфагенскому полководцу:

Автору, который, несомненно, стремился не только добиться внешнего сходства, но и дать психологическую характеристику модели, удалось передать твёрдость воли, решительность, суровость и, пожалуй, жестокость властного и уверенного в себе надменного аристократа. Плотно сжатые тонкие губы, курчавая борода, настороженный, как будто пронизывающий взгляд… Художник старательно избегает всего, что могло бы выявить в этом бесспорно незаурядном человеке иные качества - мягкость, доброту, деликатность. Перед нами солдат, который не остановится перед потоками крови, расчётливый и непреклонный политический деятель - такой, каким его воспитала карфагенская действительность с её интригами, коррупцией, смертельной враждой, отчаянной борьбой за власть.

- И.Кораблёв . Ганнибал. - М., 1981. - С. 31-32. .

Семья

У Гамилькара было трое сыновей - Ганнибал , Гасдрубал и Магон . Испанская хроника «Estoria de Espanna » (1282 или 1284 год) сообщает о четвёртом сыне Гамилькара по имени Ганнон ; другие источники его не упоминают. Существует гипотеза немецкого учёного Я.Зейберта, согласно которой четвёртый сын Гамилькара был принесён в жертву около 240 года до н. э. .

Из источников известны две дочери Гамилькара (их имена не называются). Одна из них стала женой нумидийского аристократа Нараваса, скрепив таким образом союз против восставших наёмников; это прототип заглавной героини романа Гюстава Флобера «Саламбо ». Другая вышла за Гасдрубала Красивого , предполагаемого любовника её отца. Возможно, она ненадолго пережила Гамилькара, так как Гасдрубал взял в жёны дочь иберийского вождя . Кроме того, одного из карфагенских военачальников времён Второй Пунической войны Ганнона, сына Бомилкара, Аппиан называет племянником Ганнибала ; таким образом, матерью Ганнона, видимо, была ещё одна дочь Гамилькара .

Своим сыновьям Гамилькар дал образование в эллинском духе , несмотря на наличие в карфагенском законодательстве прямого запрета на это . Вместе с ним они находились в Испании и получили воспитание в военном лагере, окружённые солдатами. Гамилькар передал сыновьям свою ненависть к Риму и стремление к реваншу. В Риме говорили, что «своих сыновей он вскармливает, как львов, натравливая их на римлян» . Своего старшего сына Гамилькар заставил принести клятву в вечной ненависти к Риму , и все трое посвятили этой вражде свои жизни, сыграв выдающиеся роли во Второй Пунической войне.

В художественной литературе

Гамилькар Барка действует в романе Гюстава Флобера «Саламбо » и в повести Александра Немировского «Слоны Ганнибала».

Напишите отзыв о статье "Гамилькар Барка"

Примечания

Литература

Первоисточники

1. Аппиан Александрийский. Римская история. - СПб. : Алетейя, 2004. - 288 с. - ISBN 5-89329-676-1 .
2. Валерий Максим. Достопамятные деяния и изречения. - СПб. : Издательство СПбГУ, 2007. - 308 с. - ISBN 978-5-288-04267-6 .
3. . Сайт «Симпосий». Проверено 18 сентября 2015.
4. Иоанн Зонара. Epitome historiarum. - Leipzig, 1869. - Т. 2.
5. . Сайт «История Древнего Рима». Проверено 18 сентября 2015.
6. Тит Ливий. История Рима от основания города.. - М .: Наука, 1991. - Т. 2. - 528 с. - ISBN 5-02-008951-6 .
7. Павел Орозий. История против язычников. - СПб. : Издательство Олега Абышко, 2004. - 544 с. - ISBN 5-7435-0214-5 .
8. Полибий. Всеобщая история.. - М .: АСТ, 1994. - Т. 1. - С. 768. - ISBN 5-02-028227-8 .
9. Марк Туллий Цицерон. Об обязанностях // О государстве. О законах. О старости. О дружбе. Об обязанностях. Речи. Письма. - М .: Мысль, 1999. - 782 с. - ISBN 5-244-00917-6 .
10. Юстин. Эпитома сочинения Помпея Трога. - СПб. : Издательство СПбГУ, 2005. - 493 с. - ISBN 5-288-03708-6 .

Вторичные источники

1. Burian J. Hannibal. - Praha, 1967. - 214 с. - ISBN 510-21-8.5.
2. Seibert J. Hannibal. - Darmstadt, 1993. - 552 с. - ISBN 3-534-12029-9 .
3. Габриэль Р. Ганнибал. Военная биография величайшего врага Рима. - М ., 2012. - ISBN 978-5-227-03130-3 .
4. Кораблёв И. Ганнибал.. - М .: Наука, 1981. - 360 с.
5. Лансель С. Ганнибал.. - М .: Молодая гвардия, 2002. - 368 с. - ISBN 5-235-02483-4 .
6. Мишулин А. Античная Испания. - М .: Издательство АН СССР, 1959. - 363 с.
7. Родионов Е. Пунические войны. - СПб. : СПбГУ, 2005. - 626 с. - ISBN 5-288-03650-0 .
8. Циркин Ю. История древней Испании. - СПб. : СПбГУ, 2011. - 432 с. - ISBN 978-5-8465-1009-8 .
9. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
10. // Военная энциклопедия : [в 18 т.] / под ред. В. Ф. Новицкого [и др.]. - СПб. ; [М .] : Тип. т-ва И. В. Сытина , 1911-1915.

Отрывок, характеризующий Гамилькар Барка

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L"empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L"empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L"empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L"Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l"empereur Napoleon и l"Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l"Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.

У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.

Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
Вдруг с набережной послышались пушечные выстрелы (это стреляли в ознаменование мира с турками), и толпа стремительно бросилась к набережной – смотреть, как стреляют. Петя тоже хотел бежать туда, но дьячок, взявший под свое покровительство барчонка, не пустил его. Еще продолжались выстрелы, когда из Успенского собора выбежали офицеры, генералы, камергеры, потом уже не так поспешно вышли еще другие, опять снялись шапки с голов, и те, которые убежали смотреть пушки, бежали назад. Наконец вышли еще четверо мужчин в мундирах и лентах из дверей собора. «Ура! Ура! – опять закричала толпа.
– Который? Который? – плачущим голосом спрашивал вокруг себя Петя, но никто не отвечал ему; все были слишком увлечены, и Петя, выбрав одного из этих четырех лиц, которого он из за слез, выступивших ему от радости на глаза, не мог ясно разглядеть, сосредоточил на него весь свой восторг, хотя это был не государь, закричал «ура!неистовым голосом и решил, что завтра же, чего бы это ему ни стоило, он будет военным.
Толпа побежала за государем, проводила его до дворца и стала расходиться. Было уже поздно, и Петя ничего не ел, и пот лил с него градом; но он не уходил домой и вместе с уменьшившейся, но еще довольно большой толпой стоял перед дворцом, во время обеда государя, глядя в окна дворца, ожидая еще чего то и завидуя одинаково и сановникам, подъезжавшим к крыльцу – к обеду государя, и камер лакеям, служившим за столом и мелькавшим в окнах.
За обедом государя Валуев сказал, оглянувшись в окно:
– Народ все еще надеется увидать ваше величество.
Обед уже кончился, государь встал и, доедая бисквит, вышел на балкон. Народ, с Петей в середине, бросился к балкону.
– Ангел, отец! Ура, батюшка!.. – кричали народ и Петя, и опять бабы и некоторые мужчины послабее, в том числе и Петя, заплакали от счастия. Довольно большой обломок бисквита, который держал в руке государь, отломившись, упал на перилы балкона, с перил на землю. Ближе всех стоявший кучер в поддевке бросился к этому кусочку бисквита и схватил его. Некоторые из толпы бросились к кучеру. Заметив это, государь велел подать себе тарелку бисквитов и стал кидать бисквиты с балкона. Глаза Пети налились кровью, опасность быть задавленным еще более возбуждала его, он бросился на бисквиты. Он не знал зачем, но нужно было взять один бисквит из рук царя, и нужно было не поддаться. Он бросился и сбил с ног старушку, ловившую бисквит. Но старушка не считала себя побежденною, хотя и лежала на земле (старушка ловила бисквиты и не попадала руками). Петя коленкой отбил ее руку, схватил бисквит и, как будто боясь опоздать, опять закричал «ура!», уже охриплым голосом.
Государь ушел, и после этого большая часть народа стала расходиться.
– Вот я говорил, что еще подождать – так и вышло, – с разных сторон радостно говорили в народе.
Как ни счастлив был Петя, но ему все таки грустно было идти домой и знать, что все наслаждение этого дня кончилось. Из Кремля Петя пошел не домой, а к своему товарищу Оболенскому, которому было пятнадцать лет и который тоже поступал в полк. Вернувшись домой, он решительно и твердо объявил, что ежели его не пустят, то он убежит. И на другой день, хотя и не совсем еще сдавшись, но граф Илья Андреич поехал узнавать, как бы пристроить Петю куда нибудь побезопаснее.

15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.

Развязал Вторую Пуническую войну и нанёс римлянам ряд тяжёлых поражений.

Энциклопедичный YouTube

1 / 5

✪ Гамилькар Барка и восстание наёмников. Сухопутная армия финикийцев. [#Часть 2]

✪ Клятва Ганнибала. Борьба до конца. Сухопутная армия финикийцев [Часть #3]

✪ Как возник Карфаген. Сухопутная армия финикийцев. [#Часть 1]

✪ Развитие регионального конфликта на Сицилии - начало Первой Пунической войны

✪ Легендарный поход Александра на восток. Греческая военная традиция эпохи эллинизма.

Субтитры

Этимология имени

Биография

Происхождение

Гамилькар принадлежал к высшей карфагенской аристократии и возводил свою родословную к Элиссе , легендарной основательнице Карфагена . О его родителях ничего не известно; существует только предположение, что старшего из своих сыновей Гамилькар назвал Ганнибалом в честь отца .

Дата рождения

Гамилькар впервые упоминается в источниках под 247 годом до н. э. как очень молодой человек . Тем не менее известно, что к 240 году до н. э. у него уже была дочь брачного возраста. Следовательно, он должен был вступить в брак не позже 256 года до н. э., а к 247 году, когда его назначили командующим флотом, несомненно, обладал определённым опытом, полученным на командных должностях и, вероятно, при отправлении каких-то магистратур. Таким образом, к тому моменту, когда он появился в источниках, ему должно было быть не менее тридцати лет, а может быть, и больше .

Участие в Первой Пунической войне

Гамилькар был назначен командующим карфагенским флотом в 247 году до н. э. К этому моменту конфликт с Римом, продолжавшийся уже 17 лет, зашёл в тупик: Карфаген терпел поражения на суше и потерял почти все свои владения в Сицилии, но римляне были вынуждены отказаться от морской войны из-за серии катастроф, связанных со штормами, а поэтому не могли взять Лилибей и Дрепан и нанести решительный удар по противнику .

Сразу после своего назначения Гамилькар совершил набег на Италию, опустошив побережье Локриды и Бруттия . Вероятно, его целью при этом было продемонстрировать Риму силу карфагенского флота, отвлечь часть сил противника из Сицилии и захватить пленных для обмена ; обмен действительно состоялся в том же году. Затем Гамилькар сосредоточил все свои усилия на сицилийском театре военных действий. Он укрепился в лагере на горе Эйркте у Панорма ; отсюда он продолжал набеги на римскую территорию, а когда римская армия расположилась лагерем перед Панормом, Гамилькар начал позиционную войну, продолжавшуюся три года. Полибий упоминает «битвы на суше частые и многообразные», говоря при этом о невозможности их подробного описания .

Историку нельзя было бы исчислить все поводы и подробности тех взаимных засад, наступлений и нападений, какие происходили между воюющими ежедневно… теперь испытаны были все военные хитрости, какие только знает история, все уловки, какие требовались обстоятельствами времени и места, всё то, в чём проявляются необычайные отвага и сила. Однако по многим причинам решительная битва была невозможна: силы противников были равны, укрепления их были одинаково сильны и недоступны, а разделяющее стоянки расстояние было весьма незначительно. Вот главным образом почему происходили ежедневно небольшие схватки и почему не могло быть какого-либо решительного дела. Всегда выходило так, что участвовавшие в бою гибли в самой схватке, а все те, кому удавалось отступить, быстро укрывались от опасности за своими окопами, откуда снова выходили на битву.

Единственным заметным событием этих лет стал захват карфагенянами Эрикса, после которого они смогли осадить римский лагерь на вершине одноимённой горы. Но эта осада оказалась безуспешной. В целом Гамилькар не смог нанести римской армии решающий удар, фактически ведя войну на истощение ; при этом существует мнение, что Гамилькар оказался связан своей сицилийской базой и постепенно утратил инициативу .

В 241 году до н. э., когда римляне в очередной раз спустили на воду большую военную флотилию, карфагенская эскадра двинулась к Эриксу. Предполагалось выгрузить здесь припасы, взять на борт самые боеспособные части во главе с Гамилькаром и дать римлянам битву на море. Но противник преградил этой эскадре путь у Эгатских островов. В последовавшем за этим сражении карфагеняне были наголову разбиты , так что сицилийская армия оказалась отрезанной от родины. Гамилькар получил чрезвычайные полномочия и в этой ситуации был вынужден начать мирные переговоры. Он проявил себя как способный дипломат, заставив римлян отказаться от тяжёлых и унизительных условий о сдаче его армией всего оружия и о прохождении солдат под игом . Мирный договор предусматривал уход карфагенян с Сицилии, выдачу всех пленных без выкупа и выплату контрибуции; его условия показались римскому народному собранию настолько мягкими, что оно отказалось ратифицировать договор и направило на Сицилию специальную комиссию для расследования, но та добилась только незначительных изменений . После ратификации мира Гамилькар увел войска в Лилибей и снял с себя звание главнокомандующего. Необходимость уступить врагу из-за чужих поражений он принял «с негодованием и скорбью» .

Восстание наёмников

Сразу после войны с Римом начался острейший в истории Карфагена внутренний кризис, известный как Великое восстание наёмников . Его виновником во многом был главный из политических противников Гамилькара - Ганнон . Требовавшие выплаты им жалованья солдаты сицилийской армии отвергли Гамилькара в качестве посредника, считая, что он предал их интересы, отказавшись от командования , а затем восстали, причём их поддержали многие города Ливии .

Когда возглавивший правительственную армию Ганнон показал свою некомпетентность, а восставшие смогли отрезать Карфаген от материка, Гамилькар получил командование над ещё одной только что сформированной армией, включавшей 10 тысяч воинов и 70 слонов. С этими силами он атаковал наёмников у реки Баград и разбил их, успешно применив ложное отступление. Шесть тысяч мятежников погибли в бою, две тысячи попали в плен; многие города, поддержавшие было восстание, или сдались, или были взяты штурмом .

Вскоре Гамилькар оказался окружён тремя армиями восставших, но вышел из трудного положения, заключив союз с поддерживавшими наёмников нумидийцами. Командир последних Наравас получил от Гамилькара обещание руки его дочери и привёл в карфагенский лагерь две тысячи своих кавалеристов. Благодаря этому карфагеняне одержали новую победу; их противник потерял на этот раз десять тысяч человек убитыми и четыре тысячи пленными .

После этого поражения мятежники начали вести войну предельно жестокими методами, решив предавать всех попавших в их руки карфагенян мучительной казни. Гамилькар, до этого мягко обращавшийся с пленными, также перешёл к расправам: всех захваченных наёмников бросали на растерзание диким зверям. Перед лицом войны на уничтожение он объединил свои силы с армией Ганнона, но отношения между двумя военачальниками не улучшились, так что власти предложили войску выбрать из двух командиров одного. Выбран был Гамилькар .

Положение правительственной армии ухудшилось из-за перехода на сторону наёмников городов Утика и Гиппакрит, жители которых сбросили со своих стен пятьсот карфагенских солдат. Мятежники снова подступили к Карфагену, но в тылу у них действовали Гамилькар, Наравас и некий Ганнибал, прорвавшийся из города; к тому же Сиракузы и Рим начали оказывать поддержку своему недавнему врагу. Барка, действуя на коммуникациях наёмников, заставил их отступить от Карфагена: «Тогда обнаружилось на деле всё превосходство точного знания и искусства полководца перед невежеством и неосмысленным действием простого солдата» . Гамилькар окружил одну из мятежных армий в местности Прион и заставил её голодать; затем под предлогом переговоров он захватил всех командиров, а остальных (до сорока тысяч человек) уничтожил в бою. После подчинения большей части Ливии он вместе с Ганнибалом осадил наёмников в Тунете и на виду у осаждённых распял командовавшего армией в Прионе Спендия . Но мятежники смогли разгромить армию Ганнибала, так что Гамилькару пришлось уйти от Тунета. Тогда карфагенский сенат добился примирения Гамилькара с Ганноном. Последние, командуя совместно, одержали решающую победу над мятежниками. Капитуляция Гиппакриты и Утики в 238 году до н. э. положила конец войне .

Политическая борьба в Карфагене

После подавления восстания враги Гамилькара привлекли его к суду: по одним сведениям, ещё во время Первой Пунической войны он обещал своим воинам большие подарки, став таким образов невольным виновником их мятежа , по другим - его командование в Сицилии было признано неудовлетворительным . Но Гамилькар снискал своими победами над наёмниками популярность у широких слоёв граждан и смог заключить союз с рядом высокопоставленных лиц, среди которых источники называют Гасдрубала , «наиболее умевшего добиваться расположения народа» . Существовало мнение, что Гасдрубал был любовником Гамилькара, и последний выдал за него свою дочь, только чтобы прикрыть эту связь. Но Корнелий Непот называет эту информацию сплетнями , а Тит Ливий вкладывает рассказ об этом в уста главного врага Баркидов .

Благодаря помощи своих друзей во главе с Гасдрубалом Гамилькар смог избежать суда и возглавить (снова вместе с Ганноном) подавление восстания африканских кочевников . Успех в этой войне позволил ему завоевать богатой добычей расположение армии и двинуть её к новым завоеваниям. Популярность у народа и военных сделала Гамилькара фактически самым могущественным человеком в республике и дала ему возможность единолично направлять внешнюю политику .

Войны в Испании

Стабилизировав ситуацию в африканских владениях Карфагена, Гамилькар около 237 года до н. э. высадился в Гадесе и начал завоевание Испании. В качестве причин для этого античные историки называют желание Барки оставить родину и найти средства для того, чтобы расширять число своих сторонников в Карфагене , а в первую очередь его стремление развязать новую войну с Римом, используя Испанию как удобный плацдарм . «Ясно было, что он задумал войну гораздо значительнее той, которую вёл» . Но существует вероятность того, что Карфагену нужно было восстановить свои позиции в Испании, потерянные в предыдущие годы , предотвратить вмешательство усиливающегося Рима в дела этого региона и создать новую основу своей империи взамен Сицилии . Кроме того, захват и эксплуатация заморских владений был в интересах поддерживавших Гамилькара рядовых граждан, поскольку африканские владения находились в руках аристократии . По одним данным, Гамилькар был направлен в Испанию правительством Карфагена ; по другим, он действовал по собственной инициативе .

Первыми врагами Гамилькара на Пиренейском полуострове стали племена бастулов и турдетанов . Всё их войско было перебито в сражении; Гамилькар пощадил только три тысячи пленных, которых включил в состав своей армии. Затем иберийский вождь Индорт собрал 50 тысяч воинов, но они разбежались ещё до битвы. Большую их часть карфагеняне уничтожили, Индорта взяли в плен, ослепили и распяли, но остальных пленных (около 10 тысяч человек) отпустили .

Под контролем карфагенян оказались серебряные и золотые рудники Сьерры Морены , благодаря чему Гамилькар смог начать чеканку монеты, необходимой для выплаты контрибуции Риму . В дальнейшем он занял обширные территории; «многие города он взял путём убеждения, многие - силой оружия» . Обеспокоенные этим греческие колонии обратились к Риму, и тот в 231 году прислал к Гамилькару посольство с требованием объяснений. Барка (возможно, не без иронии) ответил, что он начал завоевания, только чтобы расплатиться с римлянами . Вероятно, тогда же произошло разграничение сфер влияния Рима и Карфагена в этом регионе: граница прошла по реке Ибер .

Для закрепления карфагенского господства над страной около 230 года до н. э. Гамилькар основал город, который греческие источники называют Акра Левке (Белая Крепость или Белый Холм ) . Захваченную в ходе войн огромную добычу Гамилькар тратил на раздачи своим воинам и отправлял в Карфаген, чтобы там покупать благосклонность народа и части аристократии и делать более популярной саму идею завоевания Испании . Согласно Корнелию Непоту , «он обеспечил лошадьми, оружием, людьми и деньгами всю Африку» .

В 228 году до н. э. Гамилькар осадил город Гелика. Осада складывалась настолько удачно, что большая часть карфагенской армии вместе со слонами была отослана на зимние квартиры в Акра Левке, но после этого вождь племени ориссов, ранее союзный Карфагену, напал на оставшееся у города войско и разбил его. Во время бегства возникла опасность для юных Баркидов - Ганнибала и Гасдрубала - и Гамилькар, спасая сыновей, принял основной удар на себя. Он утонул в реке, сброшенный своей лошадью .

Согласно Корнелию Непоту, Гамилькар погиб в бою с веттонами ; Аппиан, не называя противника, также рассказывает о гибели Гамилькара в сражении, где его враги победили благодаря хитрости: они прорвали карфагенский строй быками, запряжёнными в телеги с горящими дровами .

Преемником Гамилькара по командованию в Испании стал его зять Гасдрубал , бывший на тот момент триерархом .

Характеристика личности

Античные историки единодушно дают самые высокие оценки Гамилькару как храброму воину, непобедимому полководцу и непреклонному врагу Рима . Тит Ливий вложил в уста Ганнона слова о том, что римляне называют Гамилькара вторым Марсом . В источниках неоднократно встречается утверждение, что, если бы не ранняя гибель Гамилькара, Вторая Пуническая война началась бы намного раньше .

Существует предположение о том, что одна из монет, отчеканенных в Новом Карфагене, изображает Гамилькара . Советский антиковед Илья Шифман на основании этого изображения дал характеристику карфагенскому полководцу:

Автору, который, несомненно, стремился не только добиться внешнего сходства, но и дать психологическую характеристику модели, удалось передать твёрдость воли, решительность, суровость и, пожалуй, жестокость властного и уверенного в себе надменного аристократа. Плотно сжатые тонкие губы, курчавая борода, настороженный, как будто пронизывающий взгляд… Художник старательно избегает всего, что могло бы выявить в этом бесспорно незаурядном человеке иные качества - мягкость, доброту, деликатность. Перед нами солдат, который не остановится перед потоками крови, расчётливый и непреклонный политический деятель - такой, каким его воспитала карфагенская действительность с её интригами, коррупцией, смертельной враждой, отчаянной борьбой за власть.

Семья

У Гамилькара было трое сыновей - Ганнибал , Гасдрубал и Магон . Испанская хроника «Estoria de Espanna » (1282 или 1284 год) сообщает о четвёртом сыне Гамилькара по имени Ганнон ; другие источники его не упоминают. Существует гипотеза немецкого учёного Я.Зейберта, согласно которой четвёртый сын Гамилькара был принесён в жертву около 240 года до н. э. .

Из источников известны две дочери Гамилькара (их имена не называются). Одна из них стала женой нумидийского аристократа Нараваса, скрепив таким образом союз против восставших наёмников; это прототип главной героини романа Гюстава Флобера «Саламбо ». Другая вышла за Гасдрубала Красивого , предполагаемого любовника её отца. Возможно, она ненадолго пережила Гамилькара, так как Гасдрубал взял в жёны дочь иберийского вождя

Участие в войнах: Первая Пуническая Война. Война с наемниками. Завоевание Испании
Участие в сражениях: При Макаре. Осада Гелики.

(Hamilcar Barca) Карфагенский полководец времен 1-й Пунической войны (264—241 до н. э.), предводитель торгово-промышленной партии Баркидов, отец Ганнибала

Гамилькар Барка был настоящим гением. Во время большой войны с Римом он единственный из карфагенских военачальников добился блестящих успехов в Сицилии, ставшей ареной яростного противоборства величайших держав.

Карфагеняне с блеском выиграли морскую битву при Липарских островах , но затем другие сражения - при Миле , Экноме , поражения в Сицилии , Сардинии , на Корсике - привели их к масштабному отступлению и высадке в Африке римских войск во главе с консулом Регулом .

Опасность нависла непосредственно над столицей империи - Карфагеном . Приглашенный Сенатом спартанский военачальник Ксантипп спас Карфаген, но следующая морская битва у Гермейского мыса и крупное поражение от римлян на суше возвратили врагу превосходство в этой жестокой войне, и свели на нет все успехи карфагенян. Они запросили мира, однако условия, навязываемые Римом, были настолько не выполнимыми, что война вспыхнула с новой силой.

Вот тогда Карфаген и снарядил на Сицилию пятьдесят кораблей с десятью тысячами солдат под командованием молодого, талантливого, но не столь известного полководца - Гамилькара Барки (247 г. до н.э).

Война теперь пошла по-новому. Сперва Барка направился в осажденный Лилибей и прорвал морскую блокаду римлян. Флот под командованием Гамилькара Барки смог доставить продовольствие и десятитысячное подкрепление в осажденный римлянами Лилибей, что дало возможность гарнизону удержать город. Он сам добывал необходимые для войска средства и воспитал собственную армию в новом, необычном для Карфагена духе. Барке удалось беспрепятственно высадиться недалеко от Панорма и занять гору Эйркте, которую он превратил в неприступную военную базу. Оттуда он совершал набеги на побережье Южной Италии, вплоть до самого Неаполя, доставляя продовольствие для армии и держа в страхе италийское население.Одновременно Гамилькар поддерживал постоянную связь с транспортным флотом и гарнизоном у Дрепана.

После ряда поражений, нанесенных римским войском Карфагену, Гамилькару Барке были предоставлены неограниченные полномочия для ведения переговоров о мире. На переговорах с консулом Катуллом Гамилькару Барке удалось отстоять честь своего войска, находящегося в осажденном римлянами Эриксе. Вместо сдачи оружия карфагеняне ограничились уплатой римлянам определенной суммы за вооружение каждого из своих воинов.

В 241 г. до н. э. в Карфагене вспыхнуло восстание наемников, служивших в пунийском войске. Причиной восстания стала невыплата наемникам жалованья за минувшую войну. Восставшие осадили Утику и Гиннакрит, отрезав их от столицы. Прибывший в Карфаген Гамилькар Барка лично возглавил борьбу с наемниками. По его предложению были вооружены все граждане Карфагена , способные носить оружие.

В битве при Макаре Гамилькару удалось нанести поражение наемникам, однако вскоре его войска оказались осажденными в собственном лагере. Гамилькару с трудом удалось вырваться, а наемники начали осаду Карфагена.

Положение изменилось лишь после перехода нумидийского царя Наргаваса на сторону Гамилькара. Кроме того, большую роль сыграло обращение правительства Карфагена к Риму с просьбой об отсрочке выплаты контрибуции.

Рим не только ответил согласием на эту просьбу, но и предпринял ряд шагов, направленных на помощь Карфагену. Так, римским купцам было запрещено торговать с мятежниками, а в карфагенские порты, напротив, подходили суда со всем необходимым. Рим возвратил в Карфаген пунийцев, захваченных в ходе войны. В то же время Рим отклонил просьбы восставших Утики и Сардинии о присоединении их к Римской республике.

Гамилькару Барке удалось оттеснить наемников от Карфагена, заманить их в ущелье и затем окружить. Среди наемников начался голод и даже людоедство. Началась массовая сдача мятежников и их последующее уничтожение.

По приказу Гамилькара Барки было убито около сорока тысяч наемников. Подавление восстания усилило влияние Гамилькара Барки среди населения Карфагена.

Чтобы компенсировать потерю Карфагеном Сицилии, Корсики и Сардинии, отошедших к Риму, Гамилькар стал разрабатывать план завоевания Иберии, которая должна была служить исходным плацдармом для наступления на Рим. Его избрали суффетом, но неугомонный Барка не захотел посвятить себя только гражданской службе. Его манили военные походы и заморские страны, которые должны были обязательно пасть к его ногам. Он хотел туда, где станет сам себе хозяином - подальше от постоянных нравоучений Совета и его опеки. А самое главное, ему нужна была собственная армия, организованная по новому образцу, не ограниченная ни в средствах, ни в людях, способная дать отпор любому врагу.

Больше всего Гамилькар желал сокрушить и уничтожить ненавистных римлян. Эти же чувства он внушил и своим сыновьям - Ганнибалу , Гасдрубалу и Магону .

Для войны с Римом требовался иной плацдарм, для роли которого идеально подходила Испания - страна с отсутствием централизованной власти, населенная враждующими друг с другом племенами, обладающая огромными запасами золота и серебра.

Свою экспедицию Барка начал с юга. Он высадился с небольшим отрядом в союзном Гадесе , провел успешную военную операцию против иберийских племен - турдетанов и бастулов - и быстро одержал несколько важных побед.

Барка был не только гениальным полководцем, но и талантливым дипломатом. Он умело сталкивал между собой туземцев, засылал к ним лазутчиков для подкупа, обещал покровительство, не гнушался сам вступать в переговоры с любыми полезными людьми независимо от их статуса.

Упорно продвигаясь вглубь страны, Гамилькар предотвратил восстание, устроенное более чем пятьюдесятью тысячами иберов, возглавляемых неким Индортом . Собиралась большая война. Но Гамилькар, как настоящий купец, сначала подсчитал, что дешевле - нанять наемников или подкупить друзей Индорта. Он принял решение не проливать лишнюю кровь, и подкупил всех - и друзей Индорта, и его врагов. В итоге предводитель восстания бежал, но его ловили все, и, в конце концов, поймали. Чтобы запугать будущих противников и предотвратить возникновение новых конфликтов, Гамилькар приказал ослепить Индорта, а затем распять. И все подкупленные страшно перепугались.

Но гениальность интригана Барки дала сбой: при осаде Гелики царь племени оретанов, так называемый «друг» завоевателей, с большим войском пришел на помощь осажденному городу.

Видя, что поражение неизбежно и больше всего на свете желая спасти своих сыновей, находящихся с ним, Барка с небольшим отрядом принял удар на себя и, отвлекая основные силы врага, погиб во время переправы через реку.

Биография