Специфика тем поэзии вагантов. Муравьев В

Средневековая литература - явление, которым почти никто не интересуется. В школах ее не изучают, а ведь она так же богата и разнообразна, как литература более позднего времени. В Средние века существовали такие жанры, как рыцарский роман, изящные стихи трубадуров, воспевавших любовь к прекрасной даме, или героический эпос. Были саги, которые пересказывали народные легенды и мифы. Была острая на язык городская литература, которая породила басни и анекдоты.

А еще были стихи вагантов - то дерзкие и развязные, то просто веселые, а иногда тоскливые. В этих стихах авторы воспевали вольную жизнь и ее прелести, высмеивали жадность и лицемерие. Наиболее известна из их творчества застольная песня Gaudeamus, которая со временем превратилась в студенческий гимн.

Рассказ об этом пласте средневековой культуры начнем с краткого описания того, что такое ваганты, и значения слова, которым они назывались.

Ученые бродяги

В переводе с латыни «вагант» - это «бродячий». Первыми вагантами были представители духовенства: священники без прихода и монахи без монастыря. Позже так стали называть странствующих студентов. Не имея ни профессии, ни крыши над головой, такие студенты большими группами путешествовали по Европе. Они переходили из чтобы изучать нужные им науки.

Ваганты - это не только студенты, но и поэты. Будучи людьми грамотными, образованными, хорошо знавшими латынь, они ярко выделялись на фоне того невежества, которое в Средние века царило повсюду.

Церковь вагантов не любила, так как те часто высмеивали ее в своих стихах. Священники грозили поэтам загробными карами, называли богохульниками и развратниками. Нейтральный, а то и положительный оттенок значения слова «ваганты» не устраивал их, и поэтому они придумали другое прозвище - голиарды (от Goliath - сатана, или gula - огромная глотка, что означало пьяниц и горлопанов).

Однако даже такое название поэты сумели переиначить в свою пользу. Они заявили, что библейский Голиаф - не сатана, а великан, которого победил Давид. Что такое «вагант» в этом случае? Потомок Голиафа. Он могуч, как Голиаф, и такой же, как он, обжора и мастер сочинять стихи (некоторые авторы приписывали Голиафу именно такие качества).

Как были устроены европейские университеты

В науки не делили на гуманитарные и естественные. Была наука «вообще» и ученые «вообще». Но специализация университетов была более узкой, чем сейчас. К примеру, в Болонье изучали право, в Сорбонне - богословие, в Салерно - медицину. А что оставалось делать жадному до знаний студенту, который мечтал изучить и медицину, и право? Только идти в нужный ему университет - причем идти на своих двоих, ведь никакого общественного транспорта тогда не было.

Задачу облегчало то, что у всей Европы был международный язык - латынь. Все грамотные люди обязаны были ее знать. На обычные европейские языки тогда смотрели с легким презрением, как на грубые языки простонародья. Зато благодаря латыни студент из Швабии и студент из Англии легко понимали друг друга и могли в трудную минуту разделить друг с другом и одежду, и корку хлеба.

Как жили ваганты

Такая бродяжья жизнь не была редкостью в особенно в 11-13-м веках. Тогда многие срывались с насиженных мест и шли отвоевывать у «неверных сарацин» Палестину или становились пилигримами, чтобы поклониться христианским святыням. Вот и вагант - это паломник, только от науки.

Путешествовали ваганты всегда большими компаниями - в одиночку им было бы труднее выжить. В такой среде складывались почти братские отношения, основанные на взаимной выручке и бескорыстной помощи.

Как правило, студенты-бродяги жили бедно, не имели крыши над головой и не могли сытно пообедать. Когда они добирались до искомой цели - университета, начиналась многолетняя тяжелая зубрежка. В конце обучения тех немногих, кто это выдерживал, ждал экзамен - двенадцатичасовой диспут с двадцатью разными профессорами. Но тихо сидеть и зубрить ваганты не любили. Они верно служили Бахусу - богу виноделия - и прославляли радости жизни - выпивку, кабаки, зернь (игру в кости). У многих студентов процесс обучения так никогда и не заканчивался, растягиваясь на всю жизнь.

Простой народ недолюбливал вагантов, так как считал, что от этих буйных типов одни неприятности. Их не всегда пускали на ночлег, а иногда отгоняли от дома подальше, опасаясь, как бы они не украли что-нибудь из имущества.

Застольные стихи

Ваганты определений вроде «выпивоха» или «бродяга» не боялись, а наоборот, гордились ими. Среди их стихов много веселых, разгульных, воспевающих вино, Бахуса, попойки, азартные игры. Самое известное произведение такого рода - «Всепьянейшая литургия». Это пародия на церковную мессу. В ней стихотворные гимны чередуются с молитвами, написанными прозой.

Антиклерикальная сатира

«Всепьянейшая литургия» - это также образец антиклерикальной сатиры. Поэзия вагантов часто высмеивала церковь и священников, особенно доставалось Папе Римскому и другому высшему духовенству. В своих стихах ваганты осуждали их жадность, жестокость, развращенность и лицемерие. Появилась даже пародия на Евангелие, которая называлась «Евангелие от Марки Серебра».

О любви и о жизни

Ваганты сочиняли много стихов на любовные и философские темы. Любовь в их представлении далека от возвышенной романтики, от воспевания «дамы, прекраснейшей на свете». Женщины в такой поэзии - одна из радостей жизни, как и вино, и прекрасней всего - любовь плотская.

Ваганты - это философы, но особого рода. С одной стороны, их философия была близка к эпикурейской: избегать страданий, наслаждаться жизнью. С другой - в их поэзии нередко звучит мрачная нота: жизнь бренна, жизнь полна пороков, судьба безжалостна...

Вот отрывок из самого известного стихотворения вагантов на философскую тему:

О Фортуна,

Лик твой лунный

Вечно изменяется:

Прибывает,

Дня не сохраняется.

То ты злая,

То благая

Прихотливой волею;

И вельможных,

И ничтожных

Ты меняешь долею. (Перевод М. Гаспарова)

В 1936 году положил на музыку немецкий композитор Карл Орф. С этого мощного, драматичного номера начиналась и им же заканчивалась кантата «Кармина Бурана». «О, Фортуна» - одно из самых популярных музыкальных произведений в истории, оно звучит в фильмах, телевизионных шоу и даже в рекламе. Каждый человек слышал его хотя бы раз в жизни.

А вот что это за странное название - «Кармина Бурана»?

«Кармина Бурана»

В 1803 году в одном баварском монастыре была найдена рукопись 13-го века, содержавшая больше трехсот стихотворений. Она получила название Carmina Burana ("Буранские песни"). Эта рукопись - самый крупный и самый известный сборник поэзии вагантов. Она делится на четыре части: сатирические песни, любовная лирика, застольные песни, театральные представления. Есть раздел «Дополнения», в котором собрано все, что не вошло в предыдущие - например, песни на немецком языке (основной язык сборника - латынь).

Начало рукописи, которое содержало еще и церковные гимны, утеряно.

Кроме «О, Фортуна», есть и другие произведения из сборника Carmina Burana, которые стали популярными. Например, застольная песня In Taberna ("В таверне"), которую перепевали многие фолк- и рок-музыканты. Другое известное стихотворение - Hospita in Gallia («Во французской стороне»), в вольном переводе Льва Гинзбурга - «Прощание со Швабией». В 1976 году Давид Тухманов взял его для альбома «По волне моей памяти» и положил на музыку. Получилась песня «Из вагантов», которую исполнил Игорь Иванов.

«Гаудеамус»

Знаменитая песня Gaudeamus не всегда была студенческим гимном. Эта застольная песня вагантов появилась примерно в 13-м веке. Ее родиной считается либо либо Гейдельбергский университет в Германии. Несколько столетий «Гаудеамус» никто не записывал, текст песни передавался устно. Впервые он был напечатан в 1776 году. Через пять лет, в 1781 году, писатель Киндлебен творчески обработал текст «Гаудеамуса», придав ему тот вид, в котором он существует и по сей день.

«Гаудеамус» - произведение, в котором мало торжественности. Наоборот, оно типично для лирики вагантов. Эта песня призывает веселиться, пока не закончилась жизнь, которая так коротка и быстротечна.

Известные ваганты

Большую часть стихотворений в таких сборниках, как Carmina Burana или менее известная «Кембриджская рукопись», написали анонимы. Но все же имена нескольких поэтов-вагантов сохранились в веках и дошли до наших дней.

Самые прославленные ваганты - это Примас Орлеанский (Гуго), Архипиита Кёльнский и Вальтер Шатильонский.

О жизни Примаса Орлеанского известно мало - он жил в 11-м веке, учился в Орлеане, а слово «примас» по-латыни означает «старейшина». Свои стихи он писал подчеркнуто грубоватым, простонародным языком, описывал жизнь бродяги и побирушки, рассказывал о хождении по борделям.

Архипиита - это псевдоним, означающий «великий поэт». Настоящее имя автора не известно. Из его творчества сохранилось всего несколько стихотворений - это, например, «Во французской стороне», а еще «Исповедь».

Творчество Вальтера Шатильонского, жившего в 12-м веке, разнообразно - это и любовные стихи, и антицерковная сатира, и поэма «Александреида», рассказывающая об Александре Македонском. После него осталось несколько десятков стихотворений. Их можно найти в таких сборниках, как Carmina Burana или "Сент-Омерская рукопись".

Муравьев В. Б.

1

Слово "вагант" - латинское и в переводе на русский значит бродячий или, если употребить более благородный его синоним -- странствующий.
В XI-XII веках это понятие приобрело другой смысл - так стал называться целый слой западноевропейского средневекового общества.
Эти века вошли в историю как эпоха крестовых походов. Тогда все население Западной Европы захватила идея освобождения Гроба Господня и других христианских святынь Палестины из-под власти неверных. "Освободите ту землю из рук язычников и подчините ее себе,- писал в своем обращении к пастве папа Урбан II и пояснял, что их богоугодное дело, кроме исполнения священного долга, сулит и земные блага: - Земля та течет молоком и медом. Иерусалим - плодоноснейший пуп земли, второй рай..." Папа благословлял тех, кто собирался принять участие в походе, и всем обещал отпущение грехов.
Европа пришла в движение. В городах и деревнях повсюду нашлись желающие идти воевать в Палестину. Крестьяне оставляли пашню, ремесленники бросали мастерские, дети, подростки убегали из дому - и все они сбивались в отряды и с возгласами: "Так хочет Бог!" стремились присоединиться к рыцарскому войску.
Казалось, что Европу охватил дух бродяжничества. (Восемь столетий спустя А. Л. Чижевский установит, что крестовые походы были спровоцированы периодами максимумов солнца, и определит поведение народов как проявление "массового психоза".) Кроме воинов-добровольцев, большинству из которых так и не нашлось места в рыцарском войске и которые, не выдержав трудностей пути, погибали от голода и болезней или вынуждены были вернуться обратно, дороги Европы полнились самым разным бродячим людом. Повсюду можно было встретить артели батраков, отряды солдат, желающих поступить на службу к какому-нибудь владетельному синьору, шайки раз

Стр. 5

бойников, группы нищенствующих монахов, купеческие караваны, труппы актеров, и циркачей. Среди этого пестрого народа были и те, за которыми позднее в исторической литературе закрепилось собственно название ваганты.
В настоящее время вагантами называют поэтов особого литературного направления средневековой европейской поэзии. Их поэзия стоит в одном ряду с поэзией трубадуров - старопровансальских рыцарских поэтов и поэзией миннезингеров - немецких поэтов, принадлежавших как к рыцарскому, так и к бюргерскому сословию.
Правда, выстраивать такой ряд не совсем корректно: трубадуры и миннезингеры были профессиональными поэтами, и, говоря об их поэзии, историки литературы имеют в виду поэзию, созданную ими как авторами. Определение же "поэзия вагантов" обозначает литературные произведения, которые родились в среде вагантов, рассказывают об их жизни, выражают их взгляды и философию.
До сих пор среди историков и литературоведов нет единого мнения о том, кого следует называть вагантами и как определить их сообщество.
Крупнейший специалист конца XIX века по средневековой западноевропейской литературе профессор И. М. Болдаков писал, что ваганты представляли собой "как бы особое подвижное сословие, или братство, во Франции, Германии, Англии и отчасти в Италии". Нам такое определение представляется более удачным, нежели какие-либо другие. В программном стихотворении вагантской поэзии "Орден вагантов" состав их братства очерчен с великолепной неопределенностью:
..наш союз вагантов
для людей любых племен,
званий и талантов
Все- храбрец ты или трус
олух или гений-
принимаются в союз
без ограничений.
Но все же в этой пестрой толпе можно выделить ряд характерных типов, которые составляют ядро "сословия".

Стр. 6

Чуть ли не в каждом историческом романе из времен западноевропейского средневековья среди его героев или хотя бы эпизодических персонажей обязательно присутствует бродячий школяр. Это была настолько яркая фигура тогдашнего общества, что невольно обращала на себя внимание современников, а впоследствии вызывала любопытство и будила творческое воображение исторических романистов.
Школяр - ученик городской или монастырской школы, слово это в переводе с латинского значит просто "учащийся". Студент (переводится как "старающийся, углубленно изучающий что-либо"- отсюда широко распространенный и в русском языке глагол "штудировать") - тот же школяр, но закончивший школу и учащийся в высшем учебном заведении - университете. В общем-то это - один тип. В изображении старинных авторов и новых романистов школяр-студент предстает обычно личностью симпатичной, привлекательной. Это - юноша, горящий страстью к познанию, что и заставляет его путешествовать из города в город, из страны в страну, из школы в школу, из университета в университет в поисках самых знающих учителей и мудрейших профессоров.
Бродячий школяр свободолюбив, беден, но весел и жизнерадостен, эпикурейство в нем так же сильно, как и страсть к науке. Он остроумный собеседник за пиршественным столом, любитель выпить и поесть. Он опытный соблазнитель, умеющий ласковыми словами уговорить и неопытную девушку, и добродетельную чужую жену, однако способный и влюбиться без памяти. Он не унывает при неудачах, он верный товарищ и кладезь самых разных и удивительных сведений во всех областях наук и практической жизни, что помогает ему неизменно выходить невредимым из самых невероятных передряг и приключений.
Наряду со школяром таким же распространенным персонажем исторических романов является бродячий монах и священнослужитель. Появление бродячих клириков (клирик - общее название духовных лиц различных рангов) на дорогах Европы было связано с тогдашними условиями формирования церковных штатов. Для получения места в приходе или назначения на должность в церковную канцелярию требовалась протекция или взятка, поэтому не

Стр. 7

имеющие покровителей и нищие клирики бродили по городам и селам, надеясь где-нибудь найти себе место, перебиваясь случайными заработками. Веселый, находчивый бродяга клирик, сыплющий цитатами из Священного Писания, которые как нельзя, кстати и убедительно толкуют любое дело в пользу его самого или, когда это надо, его собеседника,- таким предстает этот образ в народных песнях, преданиях, в романах.
Бродячие школяры и клирики составили основную массу того сообщества, за которым закрепилось название вагантов. К ним присоединяли также бродячих актеров, ярмарочных сатириков-скоморохов, небогатых рыцарей (именно этот тип изобразил Сервантес в образе хитроумного идальго Дон-Кихота Ламанчского).
Несмотря на пестроту состава вагантов, не так уж трудно выделить объединяющие их черты: первое - все они имели образование школьное или университетское и по профессии были, пользуясь современной терминологией, в основном интеллигентами-гуманитариями; второе - у них не было постоянного места работы и определенного места жительства.
Но было бы несправедливо уподобить их современным интеллигентным бомжам. Ваганты, в отличие от них, обладали рядом прав и привилегий, данных королями и папой университетам и духовенству: в частности," неподсудностью общему суду, что ставило их в гражданском отношении выше основной массы населения и поддерживало в них сознание собственного превосходства над ней, что, в свою очередь, вызывало ответную реакцию населения, зачастую неблагоприятную.
Как известно, и в настоящее время наиболее крепкие дружеские связи закладываются в студенческие годы и в студенческих коллективах; в средние века эти связи, эта корпоративность проявлялись несравненно сильнее и были крепче. Если сейчас студенческое братство ограничивается, как правило, курсом, то тогда оно было общестуденческим. Переход из одного университета, в другой был обычным явлением, так как считалось, что богословие следует изучать в Париже, право - в Болонье, медицину - в Салерно, остальные науки (или, как из называли тогда,

Стр. 8

"свободные искусства") в других университетах. Сама же система образования во всех школах и университетах была одинакова, и преподавание велось на языке науки и католической церкви - латыни. Знание языка, неизвестного другим слоям населения, служило, с одной стороны, важным объединяющим вагантов фактором, с другой - отделяющим их от окружающих. За годы учения школяр и студент осваивали латынь настолько, что она становилась для них разговорным языком в своей среде. Более того, те из них, кто обладал литературным талантом, писали на нем как стихи, так и прозу. Средневековая поэзия вагантов почти целиком написана на латинском языке, и этот формальный признак четко выделяет ее из поэзии европейского средневековья - сочинений труверов, трубадуров, миннезингеров, создаваемых на национальных языках.
Поскольку ваганты были людьми образованными, их взгляды на мир и современность были и шире и глубже, чем у подавляющего числа современников. Знания позволяли им подвергнуть сомнению многие традиционные взгляды общества на мир, мораль, на философские и политические доктрины. .
Ваганты имели свой нравственный кодекс, который раскрывается в стихотворении "Орден вагантов":
Все желанны, все равны,
к нам вступая в братство,
невзирая на чины,
титулы, богатство.
Наша вера не в псалмах!
Господа мы славим тем,
что в горе и в слезах
брата не оставим.

Кто для ближнего готов
снять с себя рубаху,
восприми наш братский зов,
к нам спеши без страху!

От монарха самого
до бездомной голи -
люди мы и оттого

Стр. 9

все достойны воли,
состраданья и тепла
с целью не напрасной,
а чтоб в мире жизнь была
истинно прекрасной.
Исповедуя такие принципы, ваганты не могли мириться с тем, что духовные и светские власти устанавливают в обществе совсем иной порядок, что они живут и правят исходя из прямо противоположных воззрений. В литературе вагантов большое место занимает обличительная литература, представленная различными жанрами - от добродушной шутки до гневной инвективы. Они пишут о неправедно приобретенных богатствах, об угнетении и ограблении народа феодалами, о двуличности церковных иерархов, их корыстолюбии и тайном разврате, о том, что, проповедуя христианство и требуя от народа исполнения христианских заповедей, сами церковники не исполняют их и давно предали Христа.
Тема отступничества "христианских" духовных и светских иерархов от христианских заветов красной нитью проходит в публицистике вагантов. По их утверждению, весьма справедливому, первыми виновниками народных бедствий являются идеологи-священнослужители: "лжепроповедников злые уста", подготовившие и оправдывающие неправедное общественное устройство. В вагантской поэзии представлена классическая модель антинародного режима - зла, противостоящего добру, символом которого является Христос:
Ложь и злоба миром правят,
Совесть душат, правду травят.
Мертв закон, убита честь,
непотребных дел не счесть.
Заперты, закрыты двери
доброте, любви и вере.
Мудрость учит в наши дни:
укради и обмани!
Друг в беде бросает друга,
на супруга врет супруга,
и торгует братом брат.
Вот какой царит разврат!
...Что за времечко такое!

Стр. 10

Ни порядка, ни покоя,
и Господень Сын у нас
вновь распят,- в который раз!
Естественно, власти и церковь принимают против вагантов свои меры, начинаются преследования. Церковь принимает ряд постановлений, в которых обвиняет вагантов в ереси и сектантстве, их лишают некоторых привилегий. Но поскольку песню, распространившуюся в народе, административными мерами не запретишь, то в ход идут и иные меры - идеологически-литературные: пишутся ответные сатиры, антивагантские сочинения, среди которых были произведения, не уступающие противнику по таланту и остроумию - как правило, в этой борьбе последнее слово оставалось за вагантами:
Весьма любопытна история употребляемого и в современных трудах второго названия вагантов - голиарды. Оба они возникли примерно в одно время. Происхождение и значение слова голиард имеет несколько версий, и уже одно это говорит о том, что оно утверждалось в борьбе. Лингвисты установили, что это слово может происходить от латинского корня "гула", что значит "обжора", или провансальского "гуалидор"-"обманщик, хитрец". Таким образом, прозвище "голиард" имеет отрицательный смысл и употреблялось противниками вагантов.
Однако ваганты, вынужденные принять это название, перетолковали его по-своему и стали объяснять, что оно образовано от имени героя библейских сказаний великана-филистимлянина Голиафа, один вид которого наводил ужас на целое неприятельское войско. Другие вагантские предания утверждают, что Голиаф - это имя прародителя вагантов, стихотворца и обжоры, который "съедал за одну ночь больше, чем святой Мартин за всю жизнь". В одной старинной английской хронике упоминается именно этот "Голиаф, прославленный гульбою и прожорством и за то по справедливости мог бы именоваться Гулиафом, муж в словесности одаренный, хотя добрыми нравами и не наделенный, изблевал обильные и многохульные вирши против папы". Мифическому Голиафу часто приписывались антипапские сочинения самых разных авторов. Надобно сказать, мифология вагантов имела успех, и впоследствии на

Стр. 11

звание "голиард" потеряло ругательный смысл и стало простым синонимом "ваганта".
В распространенной в XIII-XIV веках сатире, носящей название "Обличение на голиарда", нарисован образ ваганта, по мнению автора разоблачающий и порочащий, но притом дающий, видимо, достаточно верный реалистический портрет:
Нет у тебя ни двора,
ни добра, ни коня, ни убора.
Злая приходит пора -
не встретишь ты доброго взора.
Годы твои убывают,
пороки твои прибывают,
Ветер тебя продувает,
мороз, как гвоздем, пробивает.
Тело твое непокрыто,
постель твоя небу открыта,
Брюхо бормочет несыто -
что хуже нищего быта?
Неисчислимо виновный
телесной виной и духовной,
Речью непразднословной
тебя обличу ли, греховный?
Сушей и морем гонимый,
от всех ненавидимый зримо,
Даже дуплом не хранимый,
мятешься ты мимо и мимо.
Снесши тычков миллиарды
дубьем, копьем, алебардой,
Стал ты пестрей леопарда -
такая судьба голиарда.
Что для тебя священно?
Лишь в кубке винная пена!
Пьянство тебе драгоценно,
а Божия слава презренна.
Автор "Обличения" обвиняет голиарда в богохульстве. Однако это не так: ваганты были верующими людьми, чтили Христа и выступали не против Бога, а против погрязшего в пороках духовенства.

Стр. 12

На обличения же они отвечали новыми стихами, доказывая, что нет на свете человека лучше ваганта. Как, например, в вагантской балладе "Флора и Филида", в которой рассказывается о споре двух девушек-сестер: кто лучше и более достоин любви - рыцарь или студент. С просьбой разрешить их спор сестры обратились к богам Олимпа и получили обоснованный ответ от самого бога любви Амура, который, приведя аргументы, сделал вывод:
Значит, рыцаря студент
Явно превосходит!

2

В поэзии вагантов сатира и публицистика представлены большим количеством произведений. В свое время они были очень популярны, в значительной степени из-за их злободневности и потому, что отвечали общему настроению бедняков. Но эта область творчества вагантов, хотя и очень яркая, является лишь одной стороной их литературного наследия. Со временем прежде более ценимые современниками социальные сатирические стихи вагантов отодвинулись на второй план, и вышла вперед другая часть их литературного наследия - лирика. Именно она спустя столетия доставила поэзии вагантов славу и почетное место в истории мировой литературы.
Лирика вагантов, в которой, пожалуй, самым распространенным жанром является песня, по своему настроению и пафосу имеет ярко выраженный гедонистический и эпикурейский характер. Она воспевает простые, обычные, житейские человеческие радости, наслаждение которыми так же естественно, как сама жизнь. Одно из вагантских стихотворений советует:
...по законам естества
надо жить на свете,
плоть и дух не изнурять,
сидя на диете,
чтобы к немощной тоске
не попасться в сети.
Своими корнями вагантская лирика уходит в античную анакреонтическую поэзию, хорошо известную вагантам, но

Стр. 13

они внесли в этот классический жанр свое мироощущение, свое содержание, свою художественную образную систему и свои стихотворные ритмы. Поэтому лирика вагантов и стала оригинальным и выдающимся литературным явлением, оказавшим свое влияние на практику создания подобных произведений во многих национальных литературах. В вагантской лирике раскрывается психологический образ ваганта, в котором прежде всего выявляются и подчеркиваются привлекательные черты, которые и сделали его положительным героем исторических легенд и преданий. Конечно, вагант бывал и огорчен, и печален, но - и это подтверждает тематика вагантской лирики - у него преобладало хорошее настроение, позволявшее ему радоваться всему хорошему, что он видел, испытывал и что встречалось ему на пути. Он был молод, полон сил, верил в будущее, и такое настроение для него было вполне естественным.
Вагант радуется своей свободе, и самый употребительный эпитет в вагантской лирике к слову "вагант"- вольный:
...То свершают свой обряд
вольные ваганты...
Жизнь на свете хороша,
коль душа свободна,
а свободная душа
Господу угодна.
Ему доставляет радость наступление весны:
Из-за леса, из-за гор
свет весенний хлынул,
словно кто-то створки штор
на небе раздвинул.
Затрещал на речке лед,
зазвенело поле:
по земле весна идет
в светлом ореоле.
Он радуется лету и красоте природы:
Ну, здравствуй, дорогое лето!
Ты пышной зеленью одето.

Стр. 14

Пестреют на поле цветы
необычайной красоты,
и целый день в лесу тенистом
я внемлю птичьим пересвистам.
Он испытывает высокое наслаждение от познания мира, от учебы. Этой торжествующей радостью наполнен сочиненный студентом-вагантом XII века знаменитый "Гаудеамус", до сих пор исполняющийся на торжественных университетских актах и в студенческих компаниях во всем мире на языке оригинала - по-латыни. Минули века, но он остается подлинным символом и гимном учащихся и учащих. "Гаудеамус" сохранил древний текст и мелодию, в его архаике есть свое очарование, а главное, пожалуй, заключается в том, что он дает почувствовать преемственность многих поколений человечества, движущихся по пути познания. "Будем веселиться, пока мы молоды", - призывает "Гаудеамус" в первой строфе, а в следующих провозглашает здравицу ученью, университету, студентам, профессорам: "Виват, академиа! Виват, профессорес!"
"Гаудеамус" прост и прямолинеен, в других стихотворениях аналогичная тема разрабатывается более литературно, с деталями и словесными украшениями. Одна из лучших вагантских студенческих песен-баллад XII века заканчивается так:
Здравствуй, университет,
мудрости обитель!
Здравствуй, разума чертог!
Пусть вступлю на твой порог
с видом удрученным,
но пройдет ученья срок -
стану сам ученым.
Мыслью сделаюсь крылат
в гордых этих стенах,
чтоб отрыть заветный клад
знаний драгоценных!
В семидесятых годах нашего века на этот текст была написана музыка современным композитором, и тогда изо всех окон неслись стилизованная под средневековую мелодия и сетования студента, которому предстоит учиться в университете,

Стр.15

по этому случаю, жаловался он, его "сердце бедное свело скорбью и печалью", он обещал вернуться домой к друзьям и подружкам, если "не помрет от латыни", если профессора "насмерть не замучат" его и так далее. Однако все эти сетования заканчивались процитированными выше строками, которые всю предыдущую скорбь и печаль сводили на нет.
Естественно, на первом месте среди воспеваемых вагантами радостей - любовь. Любовь во всех ее проявлениях: влюбленность, страсть, интрижка, платоническая, взаимная, безответная... И, конечно, вагант рассказывает о различных ситуациях, порождаемых любовью, как радостных, так и грустных: свиданиях, приключениях, ревности, верности и измене.
Но главное настроение любовной лирики вагантов - это та радость, то счастье, которое испытывают влюбленные:
Дни светлы, погожи,
О, девушки!
Радуйтесь, ликуйте,
О, юноши!
Ах, я словно сад цветущий!
Плоть и душу пожирает
Жар желания;
От любви теряю ум
И сознание.
Ряд песен написан от лица женщины; в них также предстает все многообразие любовных чувств, любовной игры и жизненных ситуаций. Но они касаются и тем специфически женских: например, песня "Жалоба девушки" повествует о печальных последствиях любовных наслаждений и, кажется, довольно частых - нежеланной беременности:
Оттого я и терплю,
Слезы лью, ночей не сплю -
Ах, тоска мне смертная!
А еще больней недуг,
Оттого что милый друг -
Он меня покинул вдруг,
Как отец его прижал -
Он во Францию бежал,
В ту страну далекую.

Стр. 16

В стихотворении "Раздор между чтением книг и любовью" автор рассуждает о том, чему предпочтительнее отдать время - учебе или любви, и, приведя весьма убедительные доводы за то и за другое, решает, что будет самым разумным их соединить:
"...Прочь смущение!
Розы жизни рви!
Радость ощущения -
в воле и в любви..."
В дивном озарении
начертал Господь,
чтоб сошлись в борении
разум, дух и плоть.
Огромное количество вагантских стихотворений и песен посвящены дружескому застолью и вину. Пирушки часто изображаются как ритуальное и философское действо глубокого и исключительного значения:
Хорошо сидеть в трактире.
А во всем остатнем мире-
скука, злоба и нужда.
Вину в вагантских застольных гимнах обычно придается сакральное значение, и оно выступает в роли некоего божественного напитка, которым освящается пир и все высказываемые в застольной беседе заветные чувства и порывы души. Ваганты-стихотворцы знали еще одну радость - радость творчества, ценимую ими выше других радостей:
Все продуто до гроша!
Пусто в кошелечке...
Но в душе моей звенят золотые строчки.
Эти песни мне всего на земле дороже:
то бросает в жар от них,
то - озноб по коже.
Пусть в харчевне я помру,
но на смертном ложе
над поэтом-школяром
смилуйся, о Боже!

Стр. 17

Это - цитата из глубоко личной "Исповеди" поэта-ваганта Архипиита Кельнского.
Подавляющее большинство произведений вагантов анонимны. Они бытовали как фольклор и по законам фольклора, то есть подвергались свободной народной обработке. Они теряли имя автора, первоначальный текст претерпевал такие кардинальные изменения, что и сам сочинитель не всегда мог опознать в нем свое произведение.
Но среди моря анонимных сочинений вагантов все же имеется некоторое количество таких, авторы которых известны. История сохранила имена трех поэтов-вагантов XII века, потому что именно они были теми выдающимися мастерами, классиками вагантов, на чье творчество ориентировались и кому подражали рядовые поэты. Имена этих трех поэтов - Примас Гуго Орлеанский, Архипиит Кельнский и Вальтер Шатильонский. Правда, сведения о них весьма скудны, базируются на преданиях, нескольких упоминаниях в старинных хрониках и автобиографических признаниях, содержащихся в произведениях самих поэтов.
Первым и славнейшим среди поэтов-вагантов обычно называют Гуго (или Гугона) Орлеанского по прозвищу Примас, что означает "первейший, старейшина".
Его имя упоминается в хрониках XIII-XIV веков, а в одной из них даже описывается внешний вид поэта и дается характеристика его творчества. Правда, это описание принадлежит явному недоброжелателю вагантов, но, тем не менее, его фактическая ценность несомненна. "В это же время процветал в Париже некий школяр, по имени Гугон, - пишет хронист, - от товарищей своих по ученью прозванный Примасом; человек он был маленький, видом безобразный, в мирских науках смолоду начитанный и остроумием своим и познаниями в словесности стяжавший своему имени блистательную славу по многим и многим провинциям. Среди других школяров был он так искусен и быстр в сочинении стихов, что, по рассказам, вызывал всеобщий смех, оглашая свои тут же слагаемые вирши об убогом плаще, пожертвованном ему неким прелатом".
По преданию, Гуго состязался в стихотворстве с самим Голиафом и победил его.
Гуго Орлеанский прожил нелегкую жизнь. Несмотря на

Стр. 18

свой талант, а, может быть, и благодаря ему, он нигде не мог ужиться. Бродил по различным городам и провинциям, когда у него заводились деньги, он их тотчас же пропивал и проигрывал, иногда богатые люди щедро одаривали его, иногда спускали с лестницы, под старость он попал в монастырскую больницу-богадельню, но повздорил с капелланом и был оттуда изгнан.
Как истинный вагант, даже о своей тяжкой бесприютной старости Примас Гуго писал с иронией:
...Горбясь, по миру брожу,
весь от холода дрожу.
Хворь в дугу меня согнула,
смерть мне в очи заглянула.
Плащ изодран. Голод лют.
Ни черта не подают.

Люди волки, люди звери...
Я, возросший на Гомере,
я, былой избранник муз,
волочу проклятья груз.

Зренье чахнет, дух мой слабнет,
тело немощное зябнет,
еле теплится душа,
а в кармане - ни шиша!
Другой поэт-вагант XII века вошел в историю не под собственным именем, полученным при крещении, а под почетным прозвищем-титулом Архипиит, которое можно перевести и истолковать как "Высочайший поэт", "Поэт поэтов". Видимо, это прозвище было столь общепризнано и общеупотребительно, что совершенно заменило имя. Под этим именем с прибавлением названия города, в котором он прожил значительную часть жизни, а, может быть, и родился, поэт-вагант Архипиит Кельнский вошел в историю литературы. По происхождению Архипиит Кельнский был рыцарского сословия (это мы узнаем из его стихов), но из-за любви к наукам и искусствам предпочел рыцарскому мечу книгу. Известно, что некоторое время он был придворным поэтом императора Фридриха Барбароссы, пользовался покровительством архиепископа кельнского, исполнял какие-то

Стр. 19

дипломатические поручения, но, в конце концов, оставил двор и избрал независимую судьбу бродяги-ваганта.
Вальтер Шатильонский - третий известный поэт-вагант - получил образование в Париже и Реймсе, затем судьба привела его ко двору английского короля Генриха II Плантагенета, где он прослужил несколько лет в королевской канцелярии. Там он получил доступ в кружок канцлера архиепископа кентерберийского Томаса Бекета - политика и богослова. Этот кружок считался одним из выдающихся центров европейской учености. В результате политической интриги архиепископ был убит, его сторонники вынуждены были спасаться от преследований. Вальтер вернулся в континентальную Европу. Он преподавал в монастырской школе в Шатильоне (откуда и прозвище Шатильонский), изучал право в Болонье, некоторое время жил в Риме, затем получил место каноника в Амьене, прослужил там двадцать лет и скончался в Париже.
Вальтер Шатильонский был одним из наиболее образованных латинских поэтов XII века, ему принадлежит обширная историческая поэма "Александриада", посвященная походам и деятельности Александра Македонского. В своих стихах он сетовал на упадок науки и падение нравов среди высшего духовенства. Но наряду с ученой поэзией и сатирой он сочинял лирические песни, которые расходились в народе. "Галлия вся звучит песен напевом моих",- писал он. Однако при этом песни становились народными, теряли имя автора, поэтому неизвестно, какие именно из безымянных вагантских песен принадлежат Вальтеру Шатильонскому.
Каждый из этих трех поэтов имел свое яркое творческое лицо. Исследователь поэзии вагантов М. Л. Гаспаров дает образную сравнительную характеристику творчества этих поэтов, представляющих и три главнейших направления поэзии вагантов вообще: "Примаса легче всего представить себе читающим стихи в таверне, Архипиита - при дворе, а Вальтера - на проповеднической кафедре".
Расцвет латиноязычной поэзии вагантов приходится на XII-XIII века, когда их с полным основанием можно было назвать вагантами, то есть "бродячими". В XIV веке число

Стр. 20

вагантов в Западной Европе резко пошло на убыль. С исчезновением "сословия", которое было источником и одновременно основным потребителем латинской вагантской литературы, естественно, эта литература была обречена.
Судьба вагантов была определена, причиной тому послужило действие космических сил и земных исторических законов, которым они не могли противостоять.
В конце XIII века закончился "массовый психоз" религиозных крестовых походов, завершившись самым неудачным из всех Восьмым походом 1270 года. Исчерпалось часто необъяснимое с точки зрения логики (но вполне объясняемое циклами солнечной деятельности) стремление людей к передвижению и бродяжничеству.
Получила новое развитие система образования в Европе, поднялся общий уровень преподавания в национальных университетах. Таким образом, исчезла необходимость парижским школярам и студентам ради изучения медицины идти в Салерно, а салернским ради изучения богословия уходить в Париж.
Развитие государственной и местной бюрократии и судебной системы, увеличение школ и церквей потребовало для успешного функционирования всех этих учреждений большого количества грамотных образованных людей, и многие из прежних вагантов нашли себе места службы.
Сыграли свою роль в судьбе вагантов и репрессивные постановления в отношении их властей и церкви.
Исчезновение славного сословия и братства вагантов с дорог Европы вовсе не означало исчезновение их вообще. Остались школяры, студенты, клирики, актеры, рыцари и весь остальной люд, прежде составлявший их сообщество, теми же остались их взгляды, обычаи, вкусы, стремления, проблемы. Созданная "вагантами культура - в частности, поэзия и стереотип поведения - продолжали оказывать свое влияние на образованную часть общества, тем более что эта культура оказалась способной к саморазвитию и к восприятию требований времени.
С развитием национальных университетов латынь как язык преподавания начала вытесняться национальными языками, что делало науку доступнее для более широкого круга. По тому же пути пошла вагантская литература.

Стр. 21

Отказавшись от латинского языка как обязательного, она допустила наряду с ним употребление национальных языков. Но довольно скоро живые языки вытеснили латынь вообще. Яркий пример - Франсуа Вийон, студент Парижского университета, традиционный по темам, настроению, художественным приемам, а также по образу жизни и судьбе поэт-вагант, живший в XV веке, "последний средневековый поэт-вагант", как называют его некоторые исследователи, но писал он исключительно на французском языке. С переходом на национальные языки творчество поэтов - наследников вагантов влилось в общенациональные литературы, став их неразделимой частью. Но, несмотря на это, нет-нет да и просверкнет в каком-нибудь литературном море неслиянная вагантская струя.

3

Иногда исследователи-литературоведы пытаются определить национальность автора того или иного произведения вагантов. Но поскольку приходится пользоваться косвенными данными и собственными догадками, то такими же бывают и выводы, как, например, об Архипиите Кельнском: "Настоящее имя его неизвестно, так же как его национальная принадлежность, хотя, по всей видимости, он был немцем" (примечание М. Гаспарова и Л. Гинзбурга в кн.: Поэзия трубадуров. Поэзия миннезингеров. Поэзия вагантов. М.: Художественная литература, 1974).
Братство вагантов было многонациональным. Правда, по распространенному представлению, в него входили немцы, французы, итальянцы и англичане, то есть только представители народов Западной Европы; Но вагантские источники говорят о более широком составе братства. В стихотворении "Орден вагантов" написано:
Каждый добрый человек,-
сказано в Уставе,-
немец, турок или грек,
стать вагантом вправе...
В другой строфе к перечисленным народностям добавляются "венгры и славяне", "швабы и баварцы". Скорей всего,

Стр. 22

этот перечень не полон, и его можно было бы продолжить.
Поэтому очевидно, что создатели вагантской литературы, ее авторы представляли собой такую же пеструю по национальной принадлежности компанию, как и все сословие вагантов. Но их творчество составило единое и гармоничное целое, чему способствовало не в последнюю очередь то, что все они творили на языке, одинаково близком им и одинаково чужом - на латыни.
Собравшись вместе, ваганты создали общую для всех них литературу, когда же общий для них латинский язык должен был уступить место национальным языкам, их духовные наследники понесли ценности и достижения общевагантской латинской литературы в национальные культуры.

Муравьев В. Б. Дороги вагантов//Колесо Фортуны: Ваганты. М.: ТОО Летопись, 1998. - 506 с. - (Мир поэзии). С. 5-25.

Поэзия Вагантов

Во французской стороне, на чужой планете, предстоит учиться мне в университете. До чего тоскую я - не сказать словами... Плачьте ж, милые друзья, горькими слезами! На прощание пожмем мы друг другу руки, и покинет отчий дом мученик науки. Вот стою, держу весло - через миг отчалю. Сердце бедное свело скорбью и печалью. Тихо плещется вода, голубая лента... Вспоминайте иногда вашего студента. Много зим и много лет прожили мы вместе, сохранив святой обет верности и чести. Слезы брызнули из глаз... Как слезам не литься? Стану я за всех за вас Господу молиться, чтобы милостивый Бог силой высшей власти вас лелеял и берег от любой напасти, как своих детей отец нежит да голубит, как пастух своих овец стережет и любит. Ну, так будьте же всегда живы и здоровы! Верю, день придет, когда свидимся мы снова. Всех вас вместе соберу, если на чужбине я случайно не помру от своей латыни, если не сведут с ума римляне и греки, сочинившие тома для библиотеки, если те профессора, что студентов учат, горемыку школяра насмерть не замучат, если насмерть не упьюсь на хмельной пирушке, обязательно вернусь к вам, друзья, подружки! Вот и всё! Прости-прощай, разлюбезный швабский край! Захотел твой житель увидать науки свет!.. Здравствуй, университет, мудрости обитель! Здравствуй, разума чертог! Пусть вступлю на твой порог с видом удрученным, но пройдет ученья срок, - стану сам ученым. Мыслью сделаюсь крылат в гордых этих стенах, чтоб отрыть заветный клад знаний драгоценных! (Здесь и далее пер. Л. Гинзбурга)

Поэзию вагантов, как и всё европейское Средневековье в целом, открыли для Нового времени романтики. Но открытие это было отнюдь не единовременным, а долгим и сложным процессом, чуть не полвека длящимся, ведь между куртуазным стилем и мужицкой музой, кабацким разгулом вагантов - настоящая пропасть.

Кто же они такие, ваганты? Это слово переводится на русский как "бродяги". И это на самом деле так. Ваганты - бродячие клирики, школяры, попрошайки, распутники и бедолаги, недоучившиеся или переучившиеся теологи. Самое точное для них зеркало, отражающее внешний вид, - гоголевский Хома Брут, с той лишь разницей, что этот европейский Хома XII-XIII вв. от природы должен был быть наделен недюжинным поэтическим даром и знать латынь в совершенстве, настолько чтобы совершать в ее лоне открытия и творческие подвиги.

Причина появления на дорогах Европы целой толпы бродячих певцов, в сущности, весьма проста. В XII в. происходят коренные экономические преобразования: появляется класс купцов, духовная интеллигенция в изумлении останавливается перед собственным перепроизводством и т.п. То есть клириков Томасов (Фома - Томас - Том - это одно имя в разных вариантах произношения), не окончивших высшего церковного образования ("Во французской стороне" - читай в Сорбонне) или окончивших, но не нашедших практического ему применения становилось все больше и больше, так что в поисках пропитания студиозусам приходилось выходить на большую дорогу...

Как и у всей средневековой культуры, у латинской средневековой поэзии было два корня: один - в античности, другой - в христианстве. И обе основные темы поэзии вагантов: гневное обличение вышестоящих и чувственная любовь в пику трубадурской любви возвышенной - имели свои прообразы в том и другом источниках.

Источник обличительной темы - ветхозаветные пророки и крупнейший римский сатирик Ювенал; источники любовной темы - "Песнь песней" и ранний Овидий.

Как вы помните, "Песнь песней" в христианстве трактовалась аллегорически - как брак Христа с церковью, и такое толкование открывало едва ли не магистральный путь эротике в литературе Средневековья. Что же касается Овидия, то... XII век по праву носит условное наименование "Овидианского Возрождения": его изучали в школах, ему подражали, стихи его были настолько популярны, что, например, арагонский король, цитируя, как ему казалось, Библию ("Важно завоевать, но сберечь - не менее важно"), на самом деле цитирует Овидия. Дело в том, что Овидий почитался почти что Богом Поэзии.

Действительно, сколько же у него ипостасей: моралист "Лекарства от любви", распутник ранних едва ли не порнографических элегий, мудрец в поздних поэмах...

Но молодости свойственно не думать о старости, и в Средневековье, в поэзии вагантов, Овидий - певец любви, учитель любви, и как всякий талантливый ученик, вагант стремился перещеголять учителя. И, на самом деле, перещеголял, оставив скромного по современным меркам эротики римского поэта далеко позади. Вот только вопрос: превзошел ли он старого автора в области поэтического совершенства?..

Во всяком случае, самый главный порнограф литературной классики маркиз де Сад не столь уж далеко ушел от средневековых бродяг - вагантов, если вспомнить такие, например, строки, как стихи Серлона Вильтонского:

Предан Венере Назон, но я еще более предан, Предан Корнелий Галл - все-таки преданней я. Галл воспел Ликориду, Назон пылал по Коринне - Я же по каждой горю... Хватит ли духу на всех?

Сообразите: эти стихи сочинены и оглашены были в XII веке, однако никакого церковного преследования за безнравственность Серлон на себя не навлек. Очевидно, что современники отлично понимали, что такое литературная условность.

Вот таким образом, на скрещении христианской и античной традиций и родилась средневековая латинская лирика. Один ее полюс панегирический, - воспевается, как у трубадуров, Прекрасная Дама. И поэты поют осанны знатным дамам, дабы те, восхитившись их дарованиями, подарили им что-нибудь, причем постель из этого "что-нибудь" отнюдь не главное, лучше если Дама подарит им теплый плащ или ризу. Так, овидианец луарской школы Бальдерик Бургейльский пишет:

Верь, я хочу, чтоб ты верила мне, и верил читатель: В сердце питаю к тебе я не порочную страсть. Девственность чту я твою, да живет она долгие годы <...> Нет, да будет свята дружба в устах и сердцах. Будьте едины, тела, но будьте раздельны, постели; Будь шутливо, перо, но целомудренна, жизнь.

Здесь и есть начало той концепции платонической любви-служения, которая легла в основу куртуазной поэзии: образованные клирики были учителями зачастую не слишком ученых рыцарей. Носителями этой, высшей линии латинской светской поэзии были социальные верхи духовенства, ну а низы... Низы сочетали Овидия, "Песнь песней" и песню народную.

Начало ее восходит к IX в. - веку расцвета монастырской культуры в Европе. Монастыри, унаследовав от эпохи "каролингского возрождения" вкус к книжной латинской культуре, не унаследовали презрения к "мужицкой грубости" народной культуры.

Именно здесь на протяжении веков зачинаются и создаются жанры, воспевающие "славное винопитие" или "утреннюю зарю" (прообраз трубадурской "альбы").

Наконец, предшественниками вагантов были и ирландские монахи, скитавшиеся по дорогам Европы после норманнского завоевания Британии.

Сборник "Кембриджских песен", относящийся к XI в., составлен в Лотарингии и включает в себя 50 стихотворений. Основную часть этих песен мы бы сейчас определили как пародии на религиозные гимны. Вот лишь один пример пародируемого. Автор - Венанций Фортунат, VI в.:

Знамена веют царские, Вершится тайна крестная: Созатель плоти плоть приял - И предан на мучения. Пронзили тело гвоздия, Прибили к древу крестному: Спасенья ради нашего Здесь жертва закалается!

Подражание-пародия из "Кембриджских песен":

Приди, подружка милая, Приди, моя желанная: Тебя ждет ложница моя, Где все есть для веселия. Ковры повсюду постланы, Сиденья приготовлены, Цветы везде рассыпаны, С травой душистой смешаны.

Или: Ноткер Заика, IX в.:

Возрадуйся, Матерь Божия, Над коею вместо повивательниц Ангелы Божьи Пели славу Господу в вышних! - Помилуй, Иисусе Господи, Приявший сей образ человеческий, Нас, многогрешных, За которых принял Ты муки... "Кембриджские песни": Послушайте, люди добрые, Забавное приключение, Как некий шваб был женщиной, А после швабом женщина Обмануты. Из Констанца шваб помянутый В заморские отплывал края На корабле с товарами, Оставив здесь жену свою, Распутницу...

Именно любовная тематика - главное новшество этого сборника.

Но то, что в XI в. и ранее робко зачиналось в монастырях, в XII в. - веке крестовых походов и коммунальных революций выходит на улицу. Здесь и начинается собственно вагантская поэзия.

Слово "бродяга" звучит предосудительно и сейчас, а в те времена - тем паче. Крестьянин состоял при своем наделе, рыцарь - при замке, священник - при приходе и монах - при монастыре. При дороге состояли разбойники, ну еще паломники - временно. В XII же веке, кроме паломников и разбойников, на дороги вышло купечество, за ним и те клирики, что были и паломниками, и бродягами в одном лице - ваганты, то есть безместные духовные лица, вынужденные скитаться из города в город, из страны в страну, из монастыря в монастырь. Это было своего рода братство без роду-племени, общавшееся на латыни, которую образованные люди знали в любой стране и которая как раз и отличала образованных от быдла, выделяя их в особую касту.

Церковь их, в общем-то, не жаловала. В монашеских уставах о них говорится с негодованием, порой доходящим до вдохновения:

"Вырядившись монахами, они бродят повсюду, разнося свое продажное притворство, обходя целые провинции, никуда не посланы, никуда не присланы, нигде не пристав, нигде не осев... И все они попрошайничают, все они вымогают - то ли на свою дорогостоящую бедность, то ли за свою притворновымышленную святость..." (Исидоровский устав)

Но в XII в. уже требуются образованные люди и притом в большом количестве - расцветает торговля, ремесла, загрубелые феодалы начинают чувствовать вкус к изящному быту и "вежественному" обхождению. Появляются собственно сословия рыцарское и бюргерское.

Более того, создаются школы и университеты, по которым, кстати, часто путешествуют эти самые ваганты, собирая знания, подобно тому, как пчелы собирают нектар, ибо в одном городе процветает медицина, в другом - философия, в третьем - юриспруденция и т.д.

К примеру, когда Пьер Абеляр покинул Нотр-Дам де Пари и стал читать лекции то тут, то там по парижским окрестностям, вкруг него собирались и ходили за ним толпы молодежи.

Цель всех этих молодых бродяг была одна - занять хорошее, выгодное место. XII в. дал множество клириков и прочих людей умственного труда, что обусловило их перепроизводство. Грамотеи почувствовали себя изгоями. Вот и пошли они по дорогам, попрошайничая да и шаля частенько.

XII в. - это еще и век великого спора вокруг теорий и классиков, то есть античных писателей. С антиков, образцов, начиналось школьное образование, "теории" были целью, к которой оно, образование, вело. В истории этот спор был не первым и не последним. Оплотом "теоретиков" был Париж, оплотом классиков - Орлеан. Победа в итоге осталась за "новыми". "Суммы" Фомы Аквинского оказались эпохе нужнее, чем орлеанское овидианство. Ваганты в этой борьбе были с побежденными, с классиками, потому и век их оказался ярким, но недолгим.

Итак, ваганты - ученый, буйный народ, приспособленный для оседлого труда не более, чем птица небесная. Для церкви же таковое положение было не менее серьезным: из невежественных они, ваганты, стали умствующими, из пестрых и разномастных бродяг стали дружными и легко находящими между собой общий студенческий язык. Всей своей жизнью ваганты подрывали у народа уважение к духовному сану. Да и стишки их нет-нет да и рассказывали, к примеру, о том, как королева Бланка Кастильская блудила с папским легатом.

К началу XIII в. церковь обрашила на вагантов сокрушительные удары: лишала их духовных званий, выдавала властям, то есть отправляла на виселицу. И, в общем, было за что.

Ваганты сами называли себя голиардами. Это двусмысленное словцо расшифровывается как gula - от романского "глотка" (guliart - обжора) да плюс от библейского Голиафа, того, что убит был Давидом. А имя Голиафа в средние века было ходовым ругательством, бой же Давида с Голиафом трактовался как противоборство Христа с сатаною, посему выражение "голиафовы дети" означает "чертовы слуги".

В Англии, где (и как раз поэтому) вагантов не было, родился даже миф об их прародителе, гуляке и стихотворце Голиафе, который "съедал за одну ночь больше, чем св. Мартин за всю жизнь".

Что оставалось делать вагантам, как не объединяться в некое подобие монашеского ордена, коих уже расплодилось в Европе предостаточно. Нет, конечно, никакого ордена ваганты не создали, зато написали его программу, "Чин голиардский", устав этакого бродяжьего братства ученых- эпикурейцев. Вот фрагменты этого замечательного стихотворного текста в переводе Льва Гинзбурга:

"Эй, - раздался светлый зов, - началось веселье! Поп, забудь про Часослов! Прочь, монах, из кельи!" Сам профессор, как школяр, выбежал из класса, ощутив священный жар сладостного часа. Будет нынче учрежден наш союз вагантов для людей любых племен, званий и талантов. Все - храбрец ты или трус, олух или гений - принимаются в союз без ограничений. "Каждый добрый человек, - сказано в Уставе, - немец, турок или грек, стать вагантом вправе". Признаешь ли ты Христа, это нам не важно, лишь была б душа чиста, сердце не продажно <...> Милосердье - наш закон для слепых и зрячих, для сиятельных персон и шутов бродячих, для калек и для сирот, тех, что в день дождливый палкой гонит от ворот поп христолюбивый; для отцветших стариков, для юнцов цветущих, для богатых мужиков и для неимущих, для судейских и воров, проклятых веками, для седых профессоров с их учениками, для пропойц и забулдыг, дрыхнущих в канавах, для творцов заумных книг, правых и неправых, для горбатых и прямых, сильных и убогих, для безногих и хромых и для быстроногих. Для молящихся глупцов с их дурацкой верой, для пропащих молодцов, тронутых Венерой, для попов и прихожан, для детей и старцев, для венгерцев и славян, швабов и баварцев <...> Верен Богу наш союз, без богослужений с сердца сбрасывая груз тьмы и унижений. Хочешь к всенощной пойти, чтоб спастись от скверны? Но при этом по пути не минуй таверны. Свечи яркие горят, дуют музыканты: то свершают свой обряд вольные ваганты. Стены ходят ходуном, пробки - вон из бочек! Хорошо запить вином лакомый кусочек! <...> К тем, кто бос, и к тем, кто гол, будем благосклонны: на двоих - один камзол, даже панталоны! Но какая благодать, не жалея денег, другу милому отдать свой последний пфенниг! Пусть пропьет и пусть проест, пусть продует в кости! Воспретил наш манифест проявленья злости. В сотни дружеских сердец верность мы вселяем, ибо козлищ от овец мы не отделяем.

Итак, они пришли почти вместе: аристократическая поэзия трубадуров и плебейская, хоть и на латыни, поэзия вагантов. Если трубадуры чуть не все известны нам поименно, то имен вагантов, напротив, мы почти не знаем, кроме лишь нескольких. Вот они.

Наиболее раннее и самое славное из вагантских имен - Тугон по прозвищу Примас (то есть Старейшина) Орлеанский. Еще Боккаччо в "Декамероне" упоминает бродячего певца "Примассо", сообщает о нем и Хроника Ришара из Пуатье. Стихи Примаса весьма автобиографичны. Он единственный из вагантов, кто честно изображает свою любовницу не условной красоткой, а прозаичнейшей городской блудницей. Где он только не бывал, кого только не оскорбил своими стихами. Родился же он примерно в 1093 г., умер около 1160-го.

Вот два его стихотворения. Стареющий вагант

Был я молод, был я знатен, был я девушкам приятен, был силен, что твой Ахилл, а теперь я стар и хил. Был богатым, стал я нищим, стал весь мир моим жилищем, горбясь, по миру брожу, весь от холода дрожу. Хворь в дугу меня согнула, смерть мне в очи заглянула. Плащ изодран. Голод лют. Ни черта не подают. Люди волки, люди звери... Я, возросший на Гомере, я, былой избранник муз, волочу проклятья груз. Зренье чахнет, дух мой слабнет, тело немощное зябнет, еле теплится душа, а в кармане - не шиша! До чего ж мне, братцы, худо! Скоро я уйду отсюда и покину здешний мир, что столь злобен, глуп и сир. *** Ложь и злоба миром правят. Совесть душат, правду травят, мертв закон, убита честь, непотребных дел не счесть. Заперты, закрыты двери доброте, любви и вере. Мудрость учит в наши дни: укради и обмани! Друг в беде бросает друга, на супруга врет супруга, и торгует братом брат. Вот какой царит разврат! "Выдь-ка, милый, на дорожку, я тебе подставлю ножку", - ухмыляется ханжа, нож за пазухой держа. Что за времечко такое! Ни порядка, ни покоя, и Господень Сын у нас вновь распят, - в который раз!

Второй великий вагантский поэт известен только по прозвищу Ахипиита Кельнский, поэт поэтов. Этот не столь мрачен, а наоборот, бравирует легкостью, иронией, блеском.

Любое стихотворение Архипиита умеет неожиданно закруглить самой конкретной попрошайной, причем делает это с вызовом. Он - человек более светский, нежели иные ваганты. Известно, что Архипиита почти что состоял при дворе императора Фридриха Барбароссы, значит, родился где-то между 1130-1140 гг., умер же вскоре после 1165-го от чахотки. Одно из его стихотворений, "Исповедь", стало самым популярным вагантским стихотворением в Европе.

С чувством жгучего стыда я, чей грех безмерен, покаяние свое огласить намерен. Был я молод, был я глуп, был я легковерен, в наслаждениях мирских часто неумерен. Человеку нужен дом, словно камень прочный, а меня судьба несла, что ручей проточный, влек меня бродяжий дух, вольный дух порочный, гнал, как гонит ураган листик одиночный <...> Я унылую тоску ненавидел сроду, но зато предпочитал радость и свободу и Венере был готов жизнь отдать в угоду, потому что для меня девки - слаще меду! Не хотел я с юных дней маяться в заботе - для спасения души, позабыв о плоти. Закружившись во хмелю, как в водовороте, я вещал, что в небесах благ не обретете! <...> Разве можно в кандалы заковать природу? Разве можно превратить юношу в колоду? Разве кутаются в плащ в теплую погоду? Разве может пить школяр не вино, а воду?! Ах, когда б я в Кельне был не архипиитом, а Тезеевым сынком - скромным Ипполитом, все равно бы я примкнул к здешним волокитам, отличаясь от других волчьим аппетитом. За картежною игрой провожу я ночки и встаю из-за стола, скажем, без сорочки. Все продуто до гроша! Пусто в кошелечке. Но в душе моей звенят золотые строчки. Эти песни мне всего на земле дороже: то бросает в жар от них, то - озноб по коже. Пусть в харчевне я помру, но на смертном ложе над поэтом-школяром смилуйся, о Боже! Существуют на земле всякие поэты: те залезли, что кроты, в норы-кабинеты. Как убийственно скучны их стихи-обеты, их молитвы, что огнем чувства не согреты <...> Для меня стихи - вино! Пью единым духом! Я бездарен, как чурбан, если в глотке сухо. Не могу я сочинять на пустое брюхо. Но Овидием себе я кажусь под мухой. Эх, друзья мои, друзья! Ведь под этим небом жив на свете человек не единым хлебом. Значит, выпьем, вопреки лицемерным требам, в дружбе с песней и вином, с Бахусом и Фебом... Надо исповедь сию завершить, пожалуй. Милосердие свое мне, Господь, пожалуй. Всемогущий, не отринь просьбы запоздалой! Снисходительность яви, добротой побалуй. Отпусти грехи, Отец, блудному сыночку. Не спеши его казнить - дай ему отсрочку. Но прерви его стихов длинную цепочку, ведь иначе он никак не поставит точку.

Третий классик вагантской поэзии, Вальтер Шатильонский, был почти сверстником Архипииты, но намного его пережил, работая при дворе Генриха II Плантагенета, короля Англии и половины Франции. Родом Вальтер был из Лилля, а Шатильонским (местечко между Шампанью и Бургундией) стал потому, что там тоже много жил и работал. Там он создал знаменитую поэму в 10 книгах "Александриада" - шедевр европейского гуманизма XII в. В награду за нее получил место каноника в Амьене, где и провел последние двадцать лет жизни. Громадный успех имели его вагантские стихи, хотя образ его жизни, конечно, для вагантов совсем не типичный. И поскольку он не был ни бедняком, ни бродягой, то и основной его темой стало не попрошайничанье, но обличение нравов.

Если Примаса легче всего представить себе читающим стихи в таверне, Архипииту - при дворе Фридриха, то Вальтера - на проповеднической кафедре. Он - самый литературный из всех вагантов, он обожал пастораль и отлично знал ее классические образцы. Но я приведу здесь фрагмент его обличительных стихов:

Я, недужный средь недужных И ненужный средь ненужных, Всем, от вьюжных стран до южных Глас посланий шлю окружных: Плачьте, плачьте, верные - Церкви нашей скверные Слуги лицемерные С Господом не дружны! Кто, прельщенный звоном денег, Иль диакон, иль священник, Утопая в приношеньях, Погрязая в прегрешеньях, В путь идет заказанный, Симоном указанный, - Тот, да будет сказано, - Гиезит-мошенник <...> Кто подвержен этой страсти, Тот не пастырь ни отчасти: Он не властен и во власти, Он покорен сладострастью. Алчная пиявица, Как жена-красавица, Папским слугам нравится, К нашему несчастью <...>

Три поэта - как бы три хронологических и три социальных ступени вагантского творчества. Далее, в XIII в., бродячий клирик постепенно превращается в важного прелата, однако стихи его, если он, конечно, талантлив, становятся достоянием репертуара бродячих певцов.

В общем, ваганты пели об одном и том же, перепевали и перекладывали друг друга. Наиболее знаменитый сборник, представляющий их творчество (около 200 произведений) - это так называемый "Буранский" сборник. Что это такое? Посмотрите на свои общие тетради, где вперемешку записываются задачки по алгебре, химические формулы, наброски сочинений по Достоевскому, английские слова, дружеская переписка на скучных уроках, зарисовочки мордашек хорошеньких соседок и записи для памяти, например: "Завтра сходить в баню", - и вы легко представите себе Буранский сборник и тому подобные старые книги.

Основные особенности вагантской поэзии: латынь, рифма, ритм, иногда двуязычие. Очень часто это изощренные стихи, в которых следует нанизывание длиннейших тирад на одну рифму. По стилю это - смешение библейских текстов и стихов античных поэтов, это пародия, это совмещение благочестивейшего текста и нечестивейшего контекста (или наоборот). В целом же это - поэтика реминисценций. Темы вагантов чаще всего - вино, женщины и песни, ругательство и попрошайничанье. Ну и религия, конечно, весьма, правда, своеобразно поданная.

И еще: ваганты во второй раз в истории породили драматургию. Первый раз она произошла из процессий в честь Диониса, а в этом случае - из церковного богослужения, из литургии, которую ваганты спародировали.

Например, знаменитое "Действо о страстях Господних", представленное в Буранском сборнике, уже включает в себя, помимо литургических диалогов, бытовые и комические эпизоды, те самые, из которых и вышла новая европейская драматургия.

Перепевая римлян, ваганты утеряли весьма существенную вещь - городской быт, которым дышала древняя латынь. Зато поэтически воссоздали быт сельский, и описания природы в их лирике - прямой вклад в общую сокровищницу культуры поэзии средневековья.

Простой, прямой и грубоватый народ, ваганты, в отличие от трубадуров, не склонны к долготерпенью в ожидании благосклонного взгляда Дамы сердца, а легко берут то, что им легко отдается в кабаках и борделях. Что берут, то и поют. Но больше всего любят они поругать мать родную - Церковь, изгнавшую их из своего лона, а заодно и прижимистого крестьянина, вилами гоняющего бродяг от своего дома.

Вот как, например, ваганты пишут о мужиках:

"Боже, иже вечную распрю между клириком и мужиком посеял и всех мужиков господскими холопами содеял, подаждь нам от трудов их питаться, с женами и дочерьми их баловаться и о смертности их вечно веселиться..."

"- Что есть мужик? - Существительное. - Какого рода? - Ослиного: ибо во всех делах и трудах своих он ослу подобен. - Какого вида? - Несовершенного: ибо не имеет он ни образа, ни подобия. - Какого склонения? - Третьего: ибо прежде, чем петух дважды крикнет, мужик уже трижды обгадится..."

Естественно, бюргер платил ваганту той же монетой.

К концу XIII в. вагантское творчество сходит на нет, и причин тому три:

К концу века рассосался тот избыток грамотных людей под воздействием церковных репрессий; с победой теоретиков стало ясно, что ответов на современные вопросы у классиков не найти; многие ваганты вернулись в лоно церкви, многие погибли в междоусобицах и на виселицах.

Вагантство не выдержало конкуренции со свои духовным соперником - монашеством. В 1209 г. миру явился великий проповедник Франциск из Ассизы, в 1216 г. появился орден доминиканцев, и они вместе с францисканцами - монахи без монастырей - оккупировали большие дороги. Вели они себя значительно порядочнее вагантов, разговаривали не на латыни, а на родных языках, и в итоге массой своей отбили у вагантов паству, а с ней и хлеб.

Не выдержало вагантство конкуренции и со своим светским соперником, трубадурами, труверами, миннезингерами. И причина тому - тоже в языке. Слушатель хотел родной речи.

Первые образцы лирической и публицистической поэзии появились в 12 веке на латинском языке.

Создателями этой своеобразной поэзии были деклассированные, большей частью бродячие клирики, оторвавшиеся от духовной среды в которой они были воспитаны, и проникшиеся вольным бунтарским духом городской бедноты.

С 12 века во Франции, Италии, Германии, Англии это течение значительно усилилось в связи с ростом школ и университетов, с увеличением числа школяров-латинистов. Эти школяры, в большинстве своем бедняки, во время вакаций скитались по стране, живя подачками, которые они получали за исполнение своих латинских песен. С 12 века они называют себя вагантами или голиардами. Второе название они сами в насмешку производили от имени библейского великана-язычника Голиафа.

Творчество вагантов по своему характеру близко к народной поэзии, из которой оно черпает очень многие мотивы и образы, но вследствие образованности авторов в нем заметно и сильное влияние древнеримской поэзии. У вагантов нередко встречаются имена языческих богов, приемы описаний, заимствованные у Вергилия, понимание любви, целиком взятое у Овидия.

Поэзия вагантов состоит главным образом из сатирических песен и воспевания радостей жизни. Ваганты беспощадно клеймят лицемерие, обман, жадность и т.д. Они обличают порочность и корыстолюбие епископов, богатых прелатов, а также тунеядство и лицемерие монахов. Всему этому ваганты противопоставляют беспечное веселье, упоение радостями жизни, культ Бахуса и Венеры. Любовь в песнях вагантов имеет всегда откровенно чувственный характер. Предметом ее почти никогда не является замужняя женщина; обычно это девушка, иногда также куртизанка.

Таверна, игра в кости, любовь к красотке, песни, шутки, вино – вот идеал жизни ваганта. Ничто так ему не отвратительно, как скупость, серьезность, аскетическое настроение. Поэзия вагантов нашла известное отражение в мировой литературе. Цитированное стихотворение было обработано на немецком языке Бюргером и подсказало Гете его «Застольную песню».

В свое время поэзия оказала влияние на лирику трубадуров и миннезингеров. В середине 13 века духовные и светские власти начинают принимать суровые меры против «бесчинств» бродячих клириков, поэзия которых в 14 веке окончательно замирает.

1) Кто такие ваганты.

Время существования – XII-XIII вв. Вагант – это безместное духовное лицо, слоняющееся по дорогам Европы. Собственно, название их и происходит от латинского глагола vagari – бродяжничать. Вагантов называли еще и голиардами.

Как поэзия вагантов, так и это их название имеет два истока – народный и книжный. В романских языках было слово gula, “глотка”, от него могло происходить слово guliart – “обжора”. А еще это название ассоциировалось с именем имя библейского великана Голиафа, которое в средние века было ругательством. Произошла контаминация значений, а так как вагантов не везде и не все любили, то слово голиард стало ругательным синонимом к слову вагант и быстро распространилось по всей романоязычной Европе.

Судить о национальности вагантов трудно, но вообще-то они были во многих странах Европы – назовете Германию, Англию, Францию, Италию и Испанию, не ошибетесь (короче, везде, где были университеты: они там учились сначала, а потом шли бродяжничать, не получив места, потому что в Европе в то время было перенасыщение грамотными людьми).

Имен вагантов тоже мало известно, потому что они не стремились к личному авторству, хотя авторское самосознание уже сложилось. Но некоторых вычислить удалось – это Примас Гугон Орлеанский, Архипиита Кельнский и Вальтер Шатильонский (я о них расскажу отдельно, потому что не знаю, в какой пункт они входят). Почему они писали анонимно? В отношении авторства латинская вагантская поэзия являет собой контраст со своей сверстницей – провасальской поэзией трубадуров, в которой стихи прочно закреплены за именами авторов (а вот и врете, батенька – Н.К.), и вокруг этих имен слагаются легенды. Поэзия трубадуров аристократична, каждый певец гордится своим именем и своим местом если не среди других дворян, то среди других певцов, расстояние между собой и своим коллегой-соперником чувствует очень остро и старается на каждое стихотворение ставить свою творческую печать. Поэзия вагантов, наоборот, плебейская. Духовного аристократизма в ней очень много, но социального аристократизма и индивидуализма в ней нет: все ваганты, во-первых, духовные лица, памятующие, что все смертные равны перед Богом, во-вторых, бедные люди, гораздо лучше чувствующие общность своего школярского положения и образования, чем разницу своих личных вкусов и заслуг.

2) Традиционный характер их поэзии.

3) Основные повторяющиеся темы, сюжетные ситуации и образы. Объединяю эти два вопроса, потому что не знаю, как их разделить.

Два корня вагантской поэзии – один в античности, другой в христианстве. Основные темы – прославление вина и плотской любви и сатирическое обличение духовенства.

Источники для обличительной темы – ветхозаветные пророки и Ювенал с другими римскими сатириками, для любовной темы – Овидий и “Песнь песней”.

Что касается первой темы – то это не больше как дань литературной традиции: даже если вагант не пил, то стихи в честь Бахуса он писал. Ну и любовь тоже прославлял, отдавая долг традиции.

Вторая тема – тоже традиционна (см. ниже) Темы и образы – оттуда же, из Библии и античных поэтов. Причем, как пишет Гаспаров, у стихотворцев “полуобразованных” преобладают первые, у образованных – вторые. Стихи вагантов обращены не к простонародной, а к просвещенной публике, способной оценить их изыски.

Если любовные песни вагантов переложить в дистихи – получится близкое подражание Овидию.

Многие обличительно-сатирические стихотворения вагантов, если их пересказать прозой, окажутся обычной вариацией средневековой проповеди на тему порчи нравов, уснащенной реминисценциями из античных сатириков (Горация, Ювенала, Персия). Но через традицию в обличении духовенства отражалось реальное положение вещей.

надо сказать, что любовная и вакхическая темы вагантов никогда не смешиваются, потому что они восходят к разным литературным традициям.

Еще была традиция народной поэзии, которая выражалась в произведениях о том, что “весна пробуждает любовь”. Все эти весенние песни, майские хороводы характерны для любого фольклора (в европейских странах, имеется в виду, где заметно, когда кончается зима и начинается весна).

Ваганты, как достойные дети своего века, эту традицию переняли и соорудили на ее основе произведение с такой структурой: описание природы (из стандартных деталей), потом появляется пастушка, потом ее стандартное описание (в котором соединяются традиция религиозной поэзии и овидиевская традиция), потом мольбы клирика к пастушке. Заканчивается все сами понимаете чем – эротическими сценами.

Другие темы: религиозные (разные гимны святым, “Прение человека со смертью”, драма “Действо о страстях господних”), политические (призыв к крестовому походу, плач о Ричарде Львиное Сердце), на сюжеты народных сказок, античные сюжеты.

Вагантские пародии.

Пародия в культуре средневековья играла очень большую роль. Любая тема, любой сюжет имели пародию. Но пародирование вело не к дискредитации пародируемых объектов, а к комическому удвоению мира.

Ваганты пародировали все – начиная с себя и заканчивая Евангелиями и богослужениями (“Всепьянейшая литургия”).

Примас Орлеанский (1130-е-40-е гг.). Самые приземленные и самые индивидуальные стихи. Пишет о подарках, которые он выпрашивает, или о невзгодах, которые подстерегают его на каждом шагу. Единственный из вагантов, который изображает свою возлюбленную не условной красавицей, а городской блудницей.

Архипиита Кельнский (60-е гг.). Крут и мелко порублен, поэтому и прозвище Архипиита – “поэт поэтов”. Легкие и блестящие стихи. Примас всегда нацелен на конкретную хвалу или хулу, А., наоборот, охотно все обобщает, но потом все равно все сводит к самой конкретной попрошайне. Попрошайничает много, но принимает подаяние как нечто заслуженное. Куча реминисценций из Библии и античных поэтов. Наиб. известное стихотворение – “Исповедь”. Вальтер Шатильонский – 70-80-е гг. У него была самая упорядоченная жизнь, он почти не скитался, всегда было какое-то теплое место. Наиболее образованный, поэтому реминисценций еще больше. Попрошайных стихотворений почти нет, зато есть сатирические, где он обличает духовенство. Главный предмет его обличения – богатые прелаты, симония (торговля церковными должностями) и непотизм (раздача тех же должностей по родству).

17) Основные жанры средневековой городской литературы. Фаблио: "Роман о Лисе", "Роман о розе".

Новыми общественными отношениями определяется радикальный переворот в литературе, происходящий в 13 в.

Поднимается новая, городская литература. Ее поэтика, противоположная поэтике куртуазно-рыцарской поэзии, характеризуется торжеством здравого смысла и трезвой рассудительности, склонностью к изображению обыденной жизни, гротескной игре красок и образов. Ее основу образует народное творчество.

Самые яркие сюжеты и образы городской литературы восходят к фольклору. Городская литература также осваивает целый ряд жанров рыцарской поэзии, существенно их видоизменяя.

Возникают публицистическая, сатирическая и шуточная лирика, краткие стихотворные рассказы бытового содержания, большие сатирические и аллегорические романы, богатая и разнообразная дидактическая литература. Изменяется и стиль. В противоположность изысканности и изяществу рыцарской поэзии стиль здесь максимально приближается к бытовой речи и в языке появляется множество слов и выражений ремесленного, народного, даже жаргонного происхождения.

Одним из излюбленных жанров городской литературы являются во Франции фаблио – небольшие стихотворные рассказы о забавных и нелепых происшествиях из обыденной жизни, которые должные вызывать смех.

Их можно разделить на 3 группы:

1. Лишенные социальной мысли и сатирического содержания, их цель – грубоватый смех, доставляющий отдых и развлечения.

2. Фаблио с более развитыми сюжетами, в которых смех имеет уже определенную социальную направленность («Крестьянин-лекарь», «Кречет»).

3. Разоблачающая определенные пороки, свойственные разным сословиям («Завещание осла»).

В центре внимания фаблио – горожане, те их типические черты, которые были порождены зарождающимися товарно-денежными отношениями. Сюжеты фаблио близки сказкам, новеллам, назидательным рассказам других народов различных стран и эпох. Народное происхождение фаблио отчетливо проявляется в той правдивости и свободе, с какими разоблачаются притеснители и хищники всякого рода. В ряде других фаблио короли и епископы вынуждены бывают склониться перед народной силой и народной мудростью.

В Германии жанром, аналогичным фаблио и сформировавшимся не без их влияния, являются шванки.

Фаблио оказали значительное влияние на последующую французскую литературу (Боккаччо, Рабле, Мольер, др.).

«Роман о Лисе» - памятник городской литературы, черты сатиры в нем

«Роман о Лисе» - крупнейший памятник французской городской литературы.

Это эпопея о животных, изображающая проделки хитрого Лиса – Ренара, от которых страдают все остальные звери – волк Изенгрим, медведь Брен, кот Тибер, петух Шантеклер и т.д., не исключая самого царя зверей – льва Нобля. Это огромная циклическая поэма, состоящая из 30 частей, слагалась с конца 12 до середины 13 столетия, в ее создании принимали участие не менее 10 авторов.

Прямым источником «Романа о Лисе» послужили сказки о животных, зародившиеся еще в эпоху доклассового общества и тотемических представлений. К фольклорному источнику присоединился книжный – средневековые обработки греческих и римских басен.

Основная тема романа – борьба хитрого Ренара с грубым и тупым Изенгримом. Ренар обкрадывает своего противника, подводит его под палочные удары, душит курицу, сестру петуха Шантеклера и т.д. Ренара требуют к ответу. Он прячется в своем замке, который осаждают его противники. В конце концов замок Ренара взят, но среди общей суматохи ему удается бежать. Несколько раз в романе повторяется мотив суда над Ренаром.

В «Романе о Лисе» необходимо разграничить сатиру и юмор. При своем возникновении роман не преследовал сатирических целей. Но приблизительно с середины романа социально-сатирический элемент выступает все более отчетливо.

Направленность сатиры определяется характерами и ролью главных персонажей романа: осел – придворный проповедник, петух – барабанщик королевской армии, медведь – крупный феодал, волк - рыцарь, куры, зайцы, улитки – простой люд. Наиболее сложна фигура самого Ренара. Первоначально Ренар, без сомнения, рыцарь, грабитель и насильник. Затем к его облику присоединились черты, характерные для горожанина: деловитость, изворотливость, практицизм поведения. В столкновениях Ренара с феодалами симпатии рассказчика на его стороне, но тот же самый Ренар обличается как низкий хищник в тех случаях, когда он грабит и душит бедняков.

К середине 13 в. основная часть «Романа о Лисе» была закончена. Однако еще долго во Франции продолжали появляться новые дополнения и вариации на эту тему.

«Роман о Розе», его темы, идеи, своеобразие двух его частей

«Роман о Розе» - крупное произведение французской городской литературы.

Первая часть романа, которую успел написать в 30-х гг. 13 в. Гильом де Лоррис, выдержана в куртуазных тонах. 40 лет спустя труд Гильома продолжил и закончил Жан де Мен, но уже в противоположном духе.

Первая часть представляет собой историю возвышенной любви. Когда поэту было 20 лет, ему приснилось, что он попал в сад и увидел там необычайной красоты розу. Он страстно влюбился в Розу, которую он мечтает сорвать. Ему берется помочь в этом деле Привет, но против них выступают Отказ, Злоязычие, Стыд, Страх. Привет призывает новых союзников – Великодушие и Сострадание. Но и Злоязычие пополняет ряды своей армии Завистью, Унынием и т.д. Происходит ряд стычек, в результате которых нападающие разбиты. Привет заключен в башню под надзором злой старухи, и юноша приходит в полное отчаяние.

Форма видения и аллегоризм образов подчеркнуты автором из религиозной поэзии. Главными источниками и образами послужили ему Овидий, трактат Андрея Капеллана и романы Кретьена де Труа.

Вторая часть. Разум безуспешно убеждает юношу отказаться от любви. Появляется Друг, дающий Юноше добрые советы. Не приводят к цели также наставления Природы. В дело вмешивается сам Амур: враги повержены, Юноша срывается Розу и просыпается.

Во второй части главную ценность представляют длинные вставные рассуждения, вложенные в уста Разума и Природы и имеющие характер самостоятельных дидактических поэм. Они образуют энциклопедию свободомыслия. Поэт смеется над утонченной любовью, разоблачая истинные побуждения женщин, которые больше всего стремятся к выгоде. Он рассуждает о собственности, власти, браке, ревности и т.д. Автор считает, что люди по природе равны между собой. Природа и Разум – основные принципы всего и высший критерий человеческих суждений. Жан де Мен нападает на всякого рода глупость и насилие, питает ненависть к монахам. Он использовал произведения античных авторов: в натурфилософии следует Аристотелю, в моральной философии – Платону.

Своим учением о суверенитете природы он предвосхищает идеи Рабле.

18) Книги Ветхого и Нового Заветов.

Становление христианской литературы было для культуры Средиземноморья первых веков нашей эры важнейшим сдвигом, и притом не только идеологического, но и историко-литературного порядка. Германское завоевание на первых порах уничтожило из античного наследия практически все, но почти сразу же началось обирание остатков разрушенного как образцов и материала для создания новой культуры. Латынь была принята как язык государственных актов и высшей администрации. На начальное развитие средневековой литературы оказала большое влияние католическая церковь- целых ряд весьма популярных жанров- религиозные гимны, духовные стихи, жития святых, парафразы библии и т. п. - церковного происхождения.

Христианская легенда ввела в обиход средневековой поэзии огромный международных фонд всякого рода сказаний и мотивов новеллистического характера. Не менее значительно то общее влияние религиозного мышления, которое проявлялось в жанрах, по своему характеру вовсе не религиозных, например религиозные мотивы в героическом эпосе или мистическая концепция любви в некоторых формах рыцарской лирики. И др.

Именно столь значительными переменами и вызван расцвет литературы и искусства в эпоху Возрождения.

На характер и поэтику средневековой литературы оказали влияние сразу несколько факторов. Во-первых, она впитала некоторые формы и сюжеты устного народного творчества. Во-вторых, вобрала в себя традиции античной культуры и литературы, особенно здесь следует отметить творчество Овидия и Вергилия. Наконец, на средневековую литературу оказало мощное влияние христианство, его религиозная система, пронизывавшая все стороны человеческой жизни. Многие жанры средневековой литературы: религиозные гимны, духовные стихи, перифразы Библии - религиозного происхождения.

Христианская литература самым своим возникновением она разрушила эту грань, разомкнув замкнутый круг античной литературы и принудив ее к восприятию новых влияний. Победа новой веры, а следовательно, и новой литературной линии по необходимости должна была в корне перестроить не только идейный, но и формальный строй грекоязычной и латиноязычной словесности. От литературы первых десятилетий христианства (вторая половина I - начало II в.) до нас дошел прежде всего так называемый Новый Завет - комплекс религиозных сочинений, выбранных из множества им подобных, как наиболее адекватное выражение новой веры. В канон Нового Завета входит 27 сочинений: четыре Евангелия, примыкающие к ним «Деяния апостолов», двадцать одно послание (поучения в эпистолярной форме), из которых 14 приписываются традицией апостолу Павлу, а остальные - апостолам Петру (2), Иоанну (3), Иакову и Иуде (по одному), и наконец «Откровение Иоанна Богослова», или «Апокалипсис».

Деяния апостолов, пятая книга Нового Завета, представляет собой исторический рассказ о подвижничестве последователей Христа, распространявших христианскую веру, и о росте и усилении древней церкви. Сочинения эпистолярного жанра представлены в Новом Завете особенно широко: в него входят 13 посланий апостола Павла, 9 из которых адресованы различным церквам, а еще 4 – трем частным лицам, а также анонимное Послание к Евреям (приписанное в Вульгате апостолу Павлу) и семь т. н. соборных посланий, одно из которых приписывается Иакову, два – Петру, три – Иоанну и одно – Иуде (не Искариоту). Последняя книга, завершающая Новый Завет (Откровение Иоанна Богослова), принадлежит к жанру апокалиптической литературы: ее предметом является «откровение» (греч. apocalypsis), возвещающее о грядущих событиях, которым предстоит совершиться на земле и на небесах. Все эти книги располагаются в Новом Завете в соответствии с естественной смысловой последовательностью: сначала приводится рассказ о Христе и принесенной им Благой вести, затем излагается история распространения этой вести древней церковью, далее следуют разъяснения и практические выводы, а завершается все рассказом о конечной цели божественного домостроительства.

Язык, на котором написаны все 27 книг Нового Завета, – койне, общегреческий язык той эпохи. Эта форма греческого языка, хотя и лишенная утонченной изысканности классического греческого языка 5–4 вв. до н. э., была знакома почти всему населению Римской империи, к которому обращались первые христианские миссионеры с проповедью Евангелия. Наиболее литературным языком – с точки зрения синтаксического строя и используемой лексики – написаны Послание к Евреям и две книги, принадлежащих Луке – Евангелие от Луки и Деяния апостолов. К числу книг, наиболее сильно отклоняющихся от стандартов аттического диалекта и приближающихся к разговорному греческому языку, относятся Евангелие от Марка и Книга Откровения. Кроме того, поскольку все авторы, представленные в Новом Завете, до того, как стать христианами, были либо евреями, либо обращенными в иудаизм язычниками, вполне естественно, что на их греческий койне накладывало свой отпечаток знакомство с Септуагинтой, греческим переводом еврейской Библии.

В НЗ новое понимание греха: он уже не материален (как в ВЗ), теперь это и духовное явление. В НЗ- освобождение от формализма. Самое старое евангелие - от марка(самое краткое), следующее- от матфея (родословная иисуса). Евангелие от луки- самое идиллистическое- детство Иисуса, его окружение. Евангелие от иоанна- самое сложное по языку, насыщенно символами (символический образ иисуса), описание чудес иисуса, кот. Не было в др евангелиях. В 4 в- библия переведена на латынь

19) Рыцарский роман. "Ивейн, или Рыцарь со львом" Кретьена де Труа или "Парцифаль" Вольфрама фон Эшенбаха (один из двух, на выбор).

три типа: на античные, на бретонские сюжеты и византийский роман

1. История развития - раньше всего появились во Франции. Сначала – обработки произведений античной литературы (брали любовную историю, приключения, мифологию убирали)

«Роман об Александре Македонском» – «предроман»: любовной темы нет, но показан верх земного величия и власть судьбы над ним > «александрийский стих»: парные рифмованные 12-тисложные стихи с цензурой после 6-го слога (в отличие от других р.р.)

«Роман об Энее» XII - с «Энеиды» – на первом месте 2 любовных эпизода: Дидона-Эней (разработан Вергилием) и Эней-Лавиния (1600 стихов)

«Роман о Трое» Бенуа де Сент-Мор - гигантский (30 тыс. стихов) – не по Гомеру, а по подложной лат. троянской хронике > носители высшей доблести - троянцы

2. Из кельтских народных сказаний, насыщенных эротикой (>как отступление от норм) и фантастикой (>сверхъестественное). Дошли через УТ и через легендарные хроники

Артуровские романы: Гальфрид Монмутский «История королей Британии» XII – лат. хроника – псевдоисторическая рамка. Про круглый стол придумали переводчики на европ. языки > «романы Круглого стола». Двор короля Артура представлялся как средоточие идеального рыцарства. Создан фантастический мир с волшебными источниками, феями, великанами, прекрасными девушками в беде, ожидающих помощи рыцаря бретонские повести:

Бретонские лэ

Группа романов о Тристане и Изольде

Романы Крестьена де Труа

Собственно артуровские романы

Цикл романов о св. Граале

3. Мария Французская – англо-нормандская поэтесса – сборник из 12 лэ ~1180 (стихотворных новелл любовного и фантастического содержания). Сюжеты из бретонских песен она переносит во французскую действительность. Оболочка рыцарского содержания прикрывает общечеловеческое содержание: насилие над естественным чувством. Любовь для неё – не служение даме и не бурная роковая страсть, а природное влечение друг к другу сердец.

5. византийские романы

Развились немного позже остальных

Это романы превратностей, приключений, сюжеты построены на мотивах из византийского романа: кораблекрушения, похищения пиратами, узнавания, насильственная разлука и счастливая встреча любящих

Во Францию эти темы попадали через УТ, крестоносцами из южной Италии, редко из книг

Характерно приближение к обыденной жизни

Типичны «идиллические» романы, с одним и тем же сюжетом (2 ребенка росли вместе)

5. пародии на рыцарские романы

«Окассен и Николет» - песня-сказка нXIII. Форма чередования стихов и прозы. Насмешка над феодальными и рыцарскими принципами. Флуар не похож на рыцаря.

«Мул без узды» Пайен де Мезьер – шуточный монтаж из эпизодов и мотивов Кретьена.

2. особенности, отличия от эпоса:

Тема любви в возвышенном смысле

Фантастика = сверхъестественное (сказочное, не христианское) + необычайное, исключительное, приподнимающее героя над обыденностью

Все это в форме авантюр (приключений)

Подвиги совершаются во имя личной славы

Рыцарство мыслится как учреждение вне места и времени > все эпохи изображаются равными современности

Монологи, в которых анализируются душевные переживания

Живые диалоги

Изображение внешности персонажей

Подробное описание обстановки

МИНОБРНАУКИ РОССИИ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ»

(РГГУ)

ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

Власова Елизавета Михайловна

Специфика поэзии вагантов XII века в творчестве Архипиита Кельнского

Работа по истории западноевропейского средневековья и раннего Нового времени.

Студентки 2-го курса 112-й группы

Москва 2012

Введение 3

Историография 4

Специфика тем поэзии вагантов

Глава II. 9

Вагант, как член общества 12 века

Глава III 13

Архипиита Кельнский

Заключение 14

Ведение.

Словарь античности Лейпцигского Библиографического института объясняет термин ваганты от латинского слова vagari, переводящегося как скитаться. Это, так называемые, странствующие школяры (clerici vagantes) 11 - 13 вв.

Часто в понятие «Ваганты», так же, включают многие социально разнородные и неопределённые группы, такие как французские жонглеры (jongleur, jogleor - от латинского joculator - «шутник»), немецкие шпильманы (Spilman), английские менестрели (minstral - от латинского ministerialis - «слуга»).

Лев Гизбург, анализируя эту проблему в предисловии к сборнику лирики вагантов, приводит пример книгу Мартина Лепельмана «Небо и ад странствующих. Поэзия великих вагантов всех времен и народов». В этой книги наряду с собственно вагантами включены тексты кельтских бардов и германских скальдов, славянских гусляров, а также Гомера, Анакреона, Архилоха, Вальтера фон дер Фогельвейде, Франсуа Вийона, Сервантеса, Саади, Варлен, Артюр Рембо и Рингельнатц. Основными признаками поэзии «кочующих школяров» Лёпельман полагает «детскую наивность и музыкальность» и тягу к странствиям, возникшую прежде всего из «чувства гнетущей тесноты, которое делает невыносимыми путы оседлой жизни», из чувства «безграничного презрения ко всем ограничениям и канонам житейской упорядоченности».

Однако, принято этот термин употреблять для обозначения священников, которые не имели своих приходов, монахов, которые покидали свои монастыри. Такие безместные духовные лица, вынужденные скитаться из города в город, из монастыря в монастырь, много писали и часто имели славу бродячих поэтов. Пользовались они в своём творчестве преимущественно латинским языком, хоть и по образу жизни они немногим отличались от народных певцов и рассказчиков, народного языка они чуждались.

Хотя и первыми вагантами в 10-11 веках были клирики, жившие вне своего прихода или вообще не занимавшие определённой церковной должности; со временем ваганты все же стали пополняться школьными студенческими товариществами, переходившими из одного университета в другой. Лишь позднее - уже в эпоху ослабления собственно поэзии вагантов - в эту группу начинают вливаться представители других сословий, в частности, городского.

Эпоха упадка культуры вагантов приходится на конец 13 века, принято считать, что для этого существовали три причины. Первая исключительно количественная причина, состоит в том, что к концу века под воздействием церковных репрессий исчезает тот избыток грамотных людей, который был характерен для возрождения 12 века. Второй проблемой считают то, что вагантство не выдержало конкуренции со свои духовным соперником - монашеством. В 1209 г. и в 1216 г. на средневековых дорогах появляются ордена францисканцев и доминиканцев - монахов без монастырей. Ведут они себя значительно порядочнее вагантов и разговаривают не на латыни, а на родных языках, в следствии чего практически отбирают у вагантов паству, а с ней и средства к существованию. Третья причина так же во многом базируется на приверженности вагантов латинскому языку. В другой сфере своей деятельности, а именно, поэтической вагантство вытесняется, трубадурами, труверами, миннезингерами, пишущими на родном наречии слушателей.

Историография

Принято считать, что поэзию вагантов для широкого круга читателей открыли романтики, но нельзя сказать, что это открытие было тот час же принято обществом. Знаменитый сборник Carmina Burana был обнаружен еще в 1803 г., а издания дождался только в 1847 г. И это несмотря на то, что в 1803 г., как известно, немецкий романтизм был уже в цвету и культ средневековья давно перестал быть новинкой.

Не очень понятны причины подобной медлительности в изучении именно этого пласта текста. Михаил Леонович Гаспаров в своей статье «Поэзия Вагантов» формирует мнение, что для взгляда на средневековье, сложившегося в новое время ваганты были слишком необычны и не вписывались в логичное представление о средневековой культуре, как о культуре мрачно-аскетической и по сравнению со светлым и жизнелюбивым и обращенным к личности миром античности. «Поэзия вагантов - латинские стихи клириков, бичующие Рим, воспевающие вино и нисколько не платоническую любовь, - никак не укладывалась в рамки такой картины.»[i] К 40-50-м годам XIX в. относится основная масса публикаций вагантской поэзия:И. Шмеллер в Германии, Э. Дю Мериль во Франции, Т. Райт в Англи.

Для нашей страны открытие творчества вагантов произошло только в 20 веке. В начале 20 века две статьи посвященных поэзии вагантов печатает О. А. Добиаш-Рождественская. В ее работах используются стихи на латыни а не переводы. В сочетании с достаточно узкой специализацией эти публикации не производят сильного эффекта на широкого читателя.

Так же известны довоенные лекции в МГУ и МГПУ Н. П. Грацианского от которых сохранились некоторые части. Их наиболее заметными особенностями являются замеченные аналогии поэзии вагантов с Евангелием, заимствования оттуда.

Но все же, значительную известность лирика вагантов приобрела с появлением в 1970 году сборника переводов Лева Гинзбурга, эти переводы до сегодняшнего дня считаются лучшими.

Вторым наиболее известным переводчиком лирики вагантов считается М.Л. Гинзбург опубликовавший в 1975 году свою вступительную статью и переводы в сборнике «Литературные памятники».

Менее известные классические работы посвященные социальному слою вагантов принадлежат Пурищеву Б.И. «Хрестоматия по западноевропейской литературе XVII века» основополагающей мыслью которой является полагание вагантов родоначальниками гуманизма эпохи Возрождения и В. Б. Муравьеву высказавшему в своей статье несколько идей во многом определивших это направление в изучении истории и литературы. Во-первых, он привязал бродяжничество вагантов к общему помешательству (болезни), охватившему Европу и приведшему таким образом к крестовым походам. Во-вторых, он усматривает в их поэзии противостояние вагантов антинародной церкви.

В заключение можно сказать о том, что несмотря на то, что исследований посвященных теме бродячих клириков, как культурного феномена, пока не очень много, но появление таких диссертаций как «Поэзия вагантов: генезис и жанры» Матеровой Е.В. в 2007 году показывает развивающийся интерес к этому феномену.

Глава I.

Специфика тем поэзии вагантов

Язык вагантов свободен от классического стиля, стих - не книжный метрический, а общедоступный ритмический, складывающийся порой в сложные строфы, по примеру народных песен, их построение крайне разнородно.

Стилистика и тематика вагантской поэзии крайне разнообразна. На протяжении последних 150ти лет существует устоявшийся миф о том, что только выпивка, женщины и облечение церкви составляют весь список мотивов этой поэзии.

Вино и прелести разгульной жизни занимают в вагантской лирике не так много места, хотя и появляются в ней.

«Выходи в привольный мир!
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина - трактир.
Нам пивная - Божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель - стариканам,
безрассудство - молодым!
Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки»

Стоит отметить, что даже в этом отрывке есть место не только восславлению кабака, но и экзистенциальному ужасу смерти, извечному страху старости, и как следствие разочарованию в христианской вере, которая обещает праведнику после смерти райские кущи.

Так же напротив, в этом поэтическом пласте присутствуют религиозные стихи.

«Человеку в грешном падении
Бог надежду дал на спасение:
Дева-Матерь в дивном рождении
Нам явила лик откровения.»/Архипиита Кёльнкий

Так же, считается, что в массе латинских гимнов и стихотворных благочестивых медитаций достаточная доля принадлежит бродячим студентам, но выделить их практически невозможно. В сборнике «Carmina Burana» записаны даже несколько больших религиозных драм - рождественская, пасхальная. А многие обличительно-сатирические стихотворения, переложенные в прозу, есть вариации приходской проповеди против падения нравов.

Значительное место в стихотворном наследии вагантов занимают сюжетные стихи и песни, часто о Трое, о Дидоне, об Аполлонии Тирском, выхватывающие и разрабатывающие отдельные, наиболее яркие моменты, а не плавно следующие по оригинальному сюжету. По всей видимости это свидетельство расчета вагантов на образованную публику.

Многие сюжеты любовной лирики вагантов так же заимствованы из античной поэзии, особенно из Овидия например, поэма «Прения Филлиды и Флоры» приписываемая некоему Рурицию, о том кто, клирик или рыцарь более достоин любви, восходит к жалобам Овидия на красавицу, предпочитающую поэту воина.

Силу ков Венериных и любви законы Первый знал и высказал клирик мой ученый; Рыцарь лишь за клириком стал певцом Дионы, И в твоей же лире есть клириковы звоны.

Любовная лирика вагантов также многое наследует из народной лирики. Часто это выражается в форме произведения. Заставки вагантских любовных песен восходят к народным веснянкам: уход зимы, приход весны, пробуждение природы и любви, цветы. Далее следует описание всевластности и мучительности любви, описание внешности красавицы, описание борьбы и овладения. В подобных вагантских песнях, особенно в описании любви и красавицы, многочисленны переклички с поэзией трубадуров.

Но различен сам характер любви: культ платонического служения трубадуров, здесь почти отсутствует.

Социальная сатира вагантов против Рима переписывались по всей Европе и вспоминались даже в эпоху Реформации. Во многом из-за своей погруженности в материал, так как ваганты и сами были частью обличаемой системы. Ваганты, даже, используют в своей сатире элементы религиозной литературы, - её основные формы:видение, гимн, секвенция литургия («Missa gulonis») и Евангелие («Evangelium secundum Marcam argentis»). Бичуя нравы духовенства, вагант ощущает себя частью этого духовенства, ибо только оно хранит высокую латинскую культуру. Ко всем остальным сословиям вагант относится свысока. Рыцарей он осуждает как грубых невежд: и дебаты Флоры и Филлиды, и аналогичный дебат «Ремирмонский собор» заканчиваются приговором, что клирик достойнее любви, чем рыцарь.

Так же мы находим в вагантских сборниках, например, сатиру с откликами на политическую современность - призыв к крестовому походу или плач о Ричарде Львиное Сердце. Эта поэзия обращенная в массы, часто омрачалась тем, что крестьян ваганты презирали практически так же рьяно, как государство и официальную церковь:

«Господи, ты, который посеял великую рознь между клириками и мужиками, дай нам жить трудами рук их и услаждаться женами их и дочерьми их и смертью их».// Игрецкая месса

Трагизм вагантской идеологии в том, что вагант, хоть и нищий, чувствует себя аристократом духа и ищет только просвещенных ценителей.