2016 год начался с нового витка мировой напряженности. Ближний и Дальний Восток на грани войн, не закончен конфликт на Украине. Константин Щемелинин о том, что нам ждать в ближайшее время в мире.

- Как считаете, скатится ли в планета к войне всех против всех?

Нет, конечно же.

Третьей мировой войны не будет еще лет 200.

На самом деле войн-то на планете и нет: идут просто мелкие конфликты.

Настоящая война – это уровень потерь от 500 и выше человек в сутки, а что мы видим сейчас? Самый интенсивный конфликт нынешнего времени – это в Сирии, где гибнет порядка 100-150 чел в сутки с обеих сторон. И это называют войной! К примеру, во время Великой Отечественной войны потери Красной Армии в пиковые дни составляли 10-20 тысяч человек в сутки! Весь Ближний Восток – мелкие конфликты, которые тянутся и тянутся, иногда годами, иногда десятилетиями…

- Где будет самая горячая точка? Иран и Саудовская Аравия, Сирия, Турция, Донбасс, Кореи?

Вероятно, Донбасс, причем летом 2016 года.

Иран с Саудовской Аравией воевать напрямую не будут ни в этом году, ни позже, потому что за Саудовской Аравией стоят США, а Иран только-только вышел из-под западных санкций.

В Сирии еще 1-3 года будет происходить то же, что и сейчас: пока в Сирии не определится победитель, мира там не будет; причем победитель должен выявиться в боях, а не на дипломатических переговорах.

В конце года Китай жестко раскритиковал работу российского правительства и переиграл ряд совместных проектов с РФ, при этом Китай остается главным геополитическим партнером России. Не добавили дружбы и заявления РФ по Севернокорейским ядерным испытаниям, которые рядом китайских СМИ были названы «открыто проамериканскими».

Не видим ли мы начала развала российско-китайской коалиции или это не более, чем внутренняя сора друзей и партнеров?

У Китая и России свои, отдельные пути в веках и тысячелетиях: где-то эти пути сходятся, а где-то расходятся. Важно то, что Китай не стремиться переделывать Россию по своему образу и подобию, как это делают ЕС и США.

Китай не друг, и не враг России – Китай хороший сосед, который периодически может быть надежным союзником.

Возвращаясь к своему. «Великое стояние» на Донбассе создает впечатление, что ВСУ ждут отмашки. Иной логики содержать в нищем государстве в боевой готовности огромную армию и ничего не делать не видно. Когда будет дана отмашка и будет ли она дана?

Отмашка будет, безусловно: «Минск-2» завершился – теперь нет ни единой подписанной бумаги, которая бы ограничивала ВСУ и ВСН. Тот факт, что Киев и Донецк не подписали никакой бумаги на 2016 год, говорит о близком начале полномасштабных боевых действий.

Нынешняя зима – плохое время для больших боев, но отличное время для того, чтобы стороны могли «потренироваться» перед летней войной: низкоинтенсивные боевые действия вполне могли бы пойти на пользу обеим противникам, например, выявить узкие места для их устранения.

Крах «Минска-2» ясно говорит о том, что конфликт на Юго-Востоке Украине в данное время дипломатического решения не имеет. Страдания дончан не могут продолжаться десятилетиями – в скором времени все решат танки ДНР и ЛНР на поле боя.

Лето 2016 года – идеальное время для полномасштабного наступления ВСН и неплохое время для наступления ВСУ. Кстати, взять Донбасс ВСУ не имеют ни одного шанса, а вот окружить Киев ополченцы вполне могут – к их собственному удивлению – хоть прямо сегодня!

- Глава ЛНР заявил об освобождении в одностороннем порядке военнопленных, в ДНР отказались это делать, указав, что в застенках СБУ удерживаются несколько десятков тысяч невинных людей, среди которых священники, деятели культуры и простые граждане, заподозренные в симпатиях к России, и они должны быть освобождены.

На Ваш взгляд как можно заставить Украину отпустить людей и будет ли иметь хоть какой эффект мирная инициатива ЛНР?

Обмен военнопленными – вот самая надежная практика для освобождения пленных жителей Донбасса.

Вообще, даже одностороннее освобождение военнопленных солдат ВСУ – это прекрасная военная стратегия: бойцы армии Украины видят, что им нет смысла «стоять насмерть»: достаточно бросить оружие и поднять руки – и через 1-2 месяцы ты будешь дома. Эта стратегия еще сыграет на пользу ополченцам после возобновления большой войны.

- Недавно германские СМИ предрекли «смерть» правительства Яценюка до конца года. Кто придет ему на смену?

А какая разница? Скамейка запасных в руководстве Украины достаточно велика – с точки зрения Крыма и Донбасса совершенно не важно, кто будет назначен главой правительства Украины.

Задержание вооруженных диверсантов на границе российского Крыма, покушение на главу ЛНР Игоря Плотницкого, пока официально не подтвержденная ни одной из сторон информация о перестрелке на границе между Харьковской и Белгородской областями и другие подобные факты позволяют некоторым экспертам в России и на Украине делать прогнозы по поводу возобновления горячей фазы противостояния в Донбассе. В то же время сами донбасские эксперты, исходя из опыта обоих «Минсков», более осторожны в своих предположениях.

Юбилей первого котла

По иронии судьбы нынешнее «обострение», кажущееся таким на фоне длительного вялотекущего позиционного противостояния последних месяцев, происходит в дни второй годовщины первого в истории войны на Юго-Востоке котла - южного, или изваринского (название дано по наименованию крупного приграничного населенного пункта, на котором и по сей день расположено одноименное КПП). Тогда, в августе 2014-го, эта операция по окружению и уничтожению крупной группировки украинских войск стала первой серьезной победой донбасского ополчения и первым крупным поражением Киева.

Августовские события стали логичным продолжением июньских, когда командование ВСУ начало крупномасштабную операцию, цель которой было окружение мятежных Луганской и Донецкой республик и восстановление контроля над границей с Россией. Примечательно, что именно тогда режим в Киеве для выполнения этой задачи решил впервые массово задействовать вооруженные силы страны, тогда как ранее в боестолкновениях с ополченцами ведущую роль играли добровольческие батальоны.

Продвижение колонн ВСУ шло с двух направлений - Амвросиевки, минуя Саур-Могилу, и Станицы Луганской. И уже 11 июля 2014 г. украинские войска потерпели значительное поражение, будучи атакованными «Градами» ополченцев под селом Зеленополье, где части ВСУ разбили временный полевой лагерь. В результате этого массированного обстрела, по данным командования украинской группировки, погибли 19 человек, по информации же штаба Народной милиции Луганской народной республики - несколько сотен.

Поражение под Зеленопольем не позволило ВСУ достичь задачи полного контроля над украинско-российской границей, приблизительно 100 километров приграничной территории остались в руках ополчения. При этом из-за изматывающих позиционных боев украинская группировка оказалась сосредоточенной на примыкающем к границе участке на стыке ЛНР и ДНР, получившем негласные названия «южная клешня», «южная кишка», «южный мешок». Впоследствии этот «мешок» удалось завязать подразделениям ДНР, предпринявшим удачную операцию в районе города Торез, в результате которой в окружение попали 79-я аэромобильная, 24-я, 28-я, 51-я и 72-я бригады ВСУ, третий полк украинского спецназа и сводный погранотряд, а также добробаты «Шахтерск» (целиком) и «Азов» (частично).

Что примечательно, командир 24-й отдельной механизированной бригады генерал Александр Павлюк банально бежал, бросив своих подчиненных. Вооруженные подразделения Украины остались без еды, воды и топлива. Около 400-500 военнослужащим ВСУ и боевикам добровольческих батальонов удалось прорваться на территорию России, где им была оказана медицинская помощь, после чего они были экстрадированы на Украину. Крайне показательным на этом фоне выглядел налет авиации ВСУ, 6 августа отбомбившейся по позициям 79-й аэромобильной бригады.

Эксперты ДНР и ЛНР предполагают, что это было сделано для того, чтобы скрыть следы и уничтожить свидетелей разгрома украинской армии. Спустя двое суток изваринский котел был полностью ликвидирован. По данным штаба Народной милиции ЛНР, украинская армия потеряла от четырех до пяти тысяч бойцов убитыми, ранеными и пленными. Ополчению удалось захватить в качестве трофеев 67 единиц военной техники, в их числе танки, БТР, БМП, а также 18 установок «Град» БМ-21.

Через полмесяца вооруженным силам ДНР и ЛНР удалось устроить украинской вооруженной группировке, состоящей преимущественно из добровольческих батальонов, еще один котел - под Иловайском, в результате попытки прорыва которого, по оценке командира «Азова» Андрея Билецкого, украинская сторона потеряла более тысячи человек, и еще сотни человек были убиты до этого в ходе боев в самом городе.

А еще через полгода состоялся и дебальцевско-чернухинский котел, операция по ликвидации которого растянулась на полтора месяца и стоила республикам, по признанию многих ополченцев, больших потерь в людской силе, вследствие слабой подготовленности и организованности наступления (точное число погибших бойцов в провозглашенных государствах не называют и по сей день).

Старт войне дадут не в Киеве

«Не думаю, что если вооруженные действия возобновятся, то нам следует рассчитывать на победы, аналогичные «Изваринскому котлу», - считает луганский публицист, участник взятия луганского СБУ Тихон Гончаров. - Во-первых, украинская армия уже не та, она научилась воевать, с ней плотно работают инструкторы из НАТО и США, она получает новейшее вооружение и усиливается наемниками-профессионалами из западных стран. Во-вторых, вооруженные силы республик тоже уже не те. Да, по каким-то техническим параметрам они стали совершеннее, но из них, по ряду причин, ушли идейные бойцы, нынешний же состав во многом сформирован теми, кто пришел служить от безысходности, не найдя других средств для заработка. С другой стороны, по моим данным, украинские военнослужащие также не хотят воевать и умирать за Порошенко, но под рукой ВСУ остаются все те же идейно-мотивированные добровольческие батальоны, а также наемники-профессионалы».

Слова журналиста косвенно подтверждают и последние разведданные Народной милиции ЛНР о переброске сил наемников и националистических батальонов к линии разграничения. В частности, на днях в город Попасная для усиления 10-го батальона 59-й отдельной мотопехотной бригады ВСУ прибыли шесть бронемобилей с боевиками запрещенной в России организации «Правый сектор», там же, а также в Старобельске и Станице Луганской расположились националистический батальон «Азов» и чеченский батальон им. Джохара Дудаева, в районе села Болотенное Станично-Луганского района размещено подразделение турецко-чеченских наемников из организации «Серые волки», в город Счастье прибыло подразделение из 300 боевиков, одетых в черную форму с надписью «Север» - боевиков сформированного в Чернигове батальона, состоящего из членов движения «Русские за Майдан». Ну и в Новоайдарском районе замечены представители вооруженного формирования, шевроны на форме бойцов которого состоят из красно-белых полос, что позволяет предполагать то, что они прибыли из Польши.

«На мой взгляд, начало активных и масштабных военных действий на Донбассе зависит от внешнеполитического фактора, - убежден редактор аналитического сайта «Луганск Комментарии», до войны - председатель луганского горкома КПУ Максим Чаленко. - И мне кажется, что этого не случится. Прогнозирую медийное усиление данного направления в связи с новым витком геополитического противостояния в мире и Европе, а так же целым рядом избирательных кампаний: в РФ, а затем в США и весной следующего года - в Германии. Обострение ситуации на Донбассе связано в большей степени с политическими вопросами, нежели с реальным желанием тех или иных властных групп начать войну. По сути, геополитика победила не только прагматический внутриполитический расчет, но и личные счеты. Если же говорить конкретно о покушении на Плотницкого, тот тут вообще не следует искать следов Запада или Востока. Исходя из объективных причин и фактов, выявленных в ходе изучения места происшествия, можно говорить только о «местном следе», а, возможно, и об отсутствии покушения как такового».

С этим мнением созвучна и точка зрения главного редактора журнала «Новая Земля», преподавателя исторического факультета Донецкого национального университета, участника штурма администрации Донецка Артема Ольхина: «Украине нужна эскалация конфликта, чтобы отвлечь внимание населения от внутренних проблем, поэтому провокации стали происходить чаще, и выполнены они грубее. Но это совсем не означает, что быстрое обострение военного конфликта неминуемо, поскольку украинская власть ни одного решения не принимает самостоятельно. А вопрос о том, развязывать ли полномасштабное военное противостояние или нет, наверняка зависит от огромного количества факторов, в первую очередь, от событий, происходящих сейчас в Сирии. Давление на Донбасс и Крым - это, в первую очередь, инструмент воздействия на Россию со стороны Запада. И конфликт начнётся только в том случае, если это давление возымеет должный эффект, сможет стать предметом торга».

Резюмируя сказанное, можно сделать вывод, что Донбасс вновь замер в ожидании событий. И в этом состоянии для военного региона нет ничего необычного, он живет в нем последние два года.

Уже больше недели на Донбассе обострилась ситуация. ВСУ применяют все находящиеся в их наличии оружие и уже расстреляли боекомплект по пригородам Донецка и Горловки, постоянно идут танковые и пехотные атаки, армия ДНР в свою очередь тоже ведет ответный огонь, обострилась ситуация на севере ЛНР.

Все жители задаются вопросом - неужели началась активная фаза войны? Об этом, а также о вероятном исходе боевых действий наше агентство пообщалось с писателем и военным экспертом Константином Щемелининым.

- Константин, так что сейчас происходит на Донбассе?

То же, что и происходило в 2015 году - беспокоящий огонь со стороны ВСУ с редкими обострениями ситуациями.

- Зачем ВСУ ведут это беспокоящий огонь?

Это часть стратегии Киева, направленной на силовой захват восставших районов Донбасса. Беспокоящий огонь подрывает психологический дух мирных жителей, уменьшая их поддержку ополчения; также беспокоящий огонь подрывает веру ополченцев своих командиров. Долгий беспокоящий огонь вместе с различными формами блокады, применяемыми Киевом, подрывает психологический дух обороняющихся.

- Когда ждать следующих обострений военной обстановки?

Периодические обострения на фронте - это часть беспокоящего огня, то есть нагнетание ситуации, чтобы обороняющиеся не чувствовали себя в безопасности.

Исходя из данных соображений, обострений обстановки следует ждать на 8 марта, 1 мая, 9 мая, а также где-то посередине апреля.

- Что с «Минском-2»?

Перемирием «Минск-2» завершило свое действие 31 декабря 2015 года. На сегодня нет никаких юридически обязывающих документов, которые бы ограничивали военные действия на Донбассе.

- Каков тогда смысл в переговорах, которые продолжаются в Минске?

Зима - плохое время на начала войны, поэтому переговоры в Минске прикрывают факт активной подготовки обеих сторон к летним боям. Кроме этого, наличие мира, которого нет, дает возможность существовать мирным жителям, и не толкает солдат в войну.

- Дипломаты говорят, что альтернативы мирному процессу нет. Так ли это?

Да, так, ибо любая война всегда заканчивается миром. Просто эта война еще далека от завершения.

- Когда могут возобновиться активные боевые действия?

С вероятностью в 90% можно прогнозировать, что большая война на Донбассе вспыхнет в период с 25 мая по 20 июня 2016 года. Это время наиболее благоприятно с точки зрения погодных условий, поэтому до 15 мая ждать большой войны не стоит.

- Может ли война на Донбассе не возобновиться в это время?

Может. Сейчас обе стороны параллельно ведут два процесса - мирный и военное строительство. Если перевесят военные риски, тогда мир на Донбассе продлится еще на год, до лета 2017 года.

- Каковы силы сторон?

ВСУ - порядка 100 тыс. солдат, ВСН - порядка 40 тыс. бойцов.

Колоссальной ошибкой для Киева будет считать, что в случае войны армии Украины не придется противостоять армии ВСН численностью в 200-500 тыс. воинов. При этом, столь же большой ошибкой для ополчения будет рассчитывать на то, что ВСУ не смогут быстро нарастить свою армию до 500-1000 тыс. солдат. По-настоящему война на Украине еще не начиналась.

- Не станет ли война на Украине началом Третьей мировой войны?

Конечно же, нет. Украина - это слишком маленький театр военных действий.

- Будут ли принимать участие войска НАТО в войне на Украине?

Они уже принимают участие: проведение спецопераций, снайперы, обучение солдат ВСУ, помощь в получении разведывательной информации и прочее.

- Будут ли принимать участие войска России в войне на Украине?

Они уже принимают участие. Гражданская война на Украине началась 21 ноября 2013 года, с началом Евромайдана. Следствием ее начала была помощь регулярных войск РФ, оказанная населению Крыма для проведения референдума.

- Кто победит в этой войне?

Донецк. Военные расчеты говорят, что общая боевая мощь, стоящая за Донецком, примерно в 7 раз больше нежели, общая боевая мощь, стоящая за Киевом.

Беседовал Ростислав Алексеев

Для меня вынесенный в заглавие этого текста вопрос является ключевым для понимания событий последних лет в Украине. Задолго до превращения части восточной Украины в театр полноценных боевых действий, в масс-медиа утвердился образ «двух Украин» или даже «этнических зон Украины».

Символами «востока Украины» в этой чрезвычайно упрощенной схеме традиционно выступали четыре областных центра — крупнейших промышленных города, упомянутых в названии статьи. Харьков, Днепропетровск и Донецк в позднесоветское время были городами-миллионерами, население Луганска приближалось к отметке в 500 тысяч человек. Во всех четырех городах преобладал русский язык как язык повседневного общения. И в 2004, и в 2010 году на президентских выборах большинство избирателей в этих областях голосовали за выходца из Донецкой области Виктора Януковича (хотя процент голосов был разный).

Весной-летом 2014 года «восток Украины» даже как воображаемая целостность перестал существовать. Донецк и Луганск стали центрами самопровозглашенных «народных республик» и на себе испытали войну. Харьков избежал этой участи, а Днепропетровск стал символом украинской лояльности и «сердцем Украины».

Может ли «идентичность» объяснить войну на Донбассе? Какова была роль местных и центральных элит в погружении региона в войну?

Очень распространенный ответ на вопрос о причинах настолько разной траектории пост-майданной истории востока Украины отсылает к особенностям «идентичности жителей Донбасса», обычно описываемой как «советская». При чем, в зависимости от идеологических предпочтений, «идентичность» эта оценивается уничижительно или комплиментарно. В обоих случаях очень часто «ДНР» и «ЛНР» отождествляются со всем населением региона, а физическое насилие описывается как едва ли не само собой разумеющееся следствие недовольства «жителей Донбасса» языковой или экономической политикой Киева.

Контекст

Изменчивый конфликт на Украине

Geopolitika 12.01.2016

Что 2016 год принесет Украине?

Atlantic Council 11.01.2016

Путин признал военное присутствие России на Украине

The Guardian 18.12.2015 При этом, в разнообразной литературе о Майдане, аннексии Крыма и войне на Донбассе до сих пор критически недостает компетентного фактографического изложения событий в центре и регионах. Многие исследователи при этом слишком легко поддаются искушению идеологизации в объяснении мотивов и причин социальных действий.

В данном эссе я хотел бы поставить несколько вопросов, которые, надеюсь, станут отправной точкой серьезных исследований: Так ли пряма дорога от политических сентиментов к физическому насилию? Может ли «идентичность» объяснить войну на Донбассе и как корректно описать общественные настроения в ситуации, когда государство утрачивает монополию на насилие? Какова была роль местных и центральных элит в погружении региона в войну?

А помнишь, как все начиналось?

В утрате Украиной контроля над ситуацией в Донецке и Луганске важнейшей датой было 6 апреля 2014 года. В этот день несколько тысяч митингующих — при очевидном попустительстве якобы охранявшей объект милиции — заняли здание Донецкой областной госадминистрации и вывесили на нем российский флаг. Это был уже второй захват Донецкой ОГА (первый имел место в начале марта, когда вошедших в здание сторонников созыва внеочередной сессии облсовета через несколько дней милиция эвакуировала оттуда, ссылаясь на обнаруженную в сессионном зале бомбу).

Принципиально важные последствия имел даже не сам повторный захват, но отказ Киева от силового освобождения здания. Приехавший с этой целью спецназ во главе с тогдашним вице-премьером, генералом милиции Виталием Яремой, так и не приступил к выполнению своих обязанностей.

В тот же день, 6 апреля, состоялся штурм здания Луганского управления Службы Безопасности Украины (СБУ) толпой из нескольких тысяч человек, впереди которой стояли женщины и подростки. Милиция и в этом случае просто отступила в сторону, однако сотрудники СБУ удерживали здание шесть с половиной часов.

К вечеру, так и не получив никакой поддержки, они сдались, а ворвавшиеся в здание люди первым делом направились к оружейной комнате, в которой хранился большой арсенал оружия, в частности, около тысячи автоматов Калашникова. Для освобождения захваченных административных зданий Луганска туда вылетал спецназ во главе с главой СБУ Валентином Наливайченко, но штурм, как и в Донецке, не состоялся.

Таким образом, в начале апреля 2014 года государство Украина окончательно утратило монополию на насилие в двух областных центрах Донбасса. Отказ от силовых действий позднее объясняли общей дезориентацией в первые недели после потери Украиной Крыма и опасениями перед кровопролитием. Бывший глава Луганской СБУ Александр Петрулевич, по поводу поведения которого 6 апреля нет однозначного мнения, утверждал в интервью, что координаторами захвата здания ставка делалась именно на то, что сотрудники СБУ откроют по протестующим огонь и это станет поводом для введения «миротворческих войск РФ».

В начале апреля 2014 года государство Украина окончательно утратило монополию на насилие в двух областных центрах Донбасса

Спецоперация (с элементами импровизации и стихийности) 6 апреля 2014 года по захвату ключевых административных зданий в Донецке и Луганске стала возможна из-за суммы ситуативных факторов: — «нейтральной» позиции правящего класса региона (прежде всего, местных олигархов и лидеров Партии регионов Рината Ахметова в Донецке и Александра Ефремова в Луганске);

— пассивности правоохранительных органов (для понимания которой важно помнить о дискредитации силовых структур на Майдане и их растерянности в ситуации смены власти);

— постепенной утратой Украины контроля над ее границей с Россией;

— нерешительности нового киевского правительства, причинами которой были не только страх перед кровопролитием, но и недостаточность политико-экономической заинтересованности в Донбассе (там очевидным образом преобладал «анти-майдановский» электорат и весь бизнес контролировался местными олигархами, теснейшим образом связанными с режимом бежавшего из Киева Виктора Януковича).

Стоит напомнить, что и в Донецке, и в Луганске были свои «евромайданы», а некоторые митинги за единство Украины собирали по несколько тысяч человек. Однако эти гражданские инициативы не могли переломить соотношение сил в регионе. Факторами слабости донецкого Майдана стали его преимущественно молодежно-андерграундный характер, ощутимое отсутствие медиа-поддержки (как на местном, так и на всеукраинском уровне), неспособность активистов сформулировать социально-экономические постулаты.

В тоже время в крупных городах востока Украины начинали собираться «анти-майданы», которые сочетали в себе неприятие новой киевской власти и страх перед «бандеровцами» (массировано подогреваемые кремлевской пропагандой) с пророссийскими настроениями разных мастей (в том числе, надеждами на более высокие российские зарплаты и пенсии) и, что немаловажно для Донбасса, острой антиолигархической риторикой.

Вопрос о роли «гастролеров» и «координаторов» из России и Крыма в этих митингах нуждается в детальном исследовании, но характерно, что идеи отделения от Украины (т. е. собственно сепаратизм) получили на них распространение именно после включения Крыма в состав РФ.

Там, где не было войны

У Днепропетровской области нет границы с Россией. Что еще важнее — в этом регионе не было политико-экономической монополии Партии регионов. Оба эти фактора сказались на развитии там событий весной 2014 года. В Днепропетровске, как и Донецке, был немногочисленный Майдан, однако абсолютное большинство населения города не принимало участия в массовых акциях. 26 января 2014 года под стенами Днепропетровской обладминистрации «титушки» (нелегальные полукриминальные группы, нанятые назначенными Януковичем чиновниками) жестоко избили промайдановских демонстрантов, некоторые из которых были затем еще и арестованы милицией.

В конце февраля — начале марта в городе прошло несколько демонстраций антимайдана, на которых звучали призывы к штурму здания обласной администрации. После этого несколько сот местных проукраинских активистов заняли это здание и организовали в нем круглосуточное дежурство. Главой Штаба национальной обороны области выбрали Юрия Березу (в недалеком будущем — командира добровольческого батальона «Днепр-1» и народного депутата). Когда в Днепропетровск прибыл назначенный 2 марта 2014 года губернатором области олигарх Игорь Коломойский, защитники ОГА вручили ему ключи от здания.

Бизнес-империя Коломойского, охватывающая всю Украину и включающая такие активы, как крупнейший в стране банк («Приватбанк»), нефтегазовая и химическая промышленность, масс-медиа (в том числе, крупнейший телеканал «1+1»), авиабизнес (компания Ukraine International also known as MAU) выросла из его днепропетровского бизнеса.

Коломойский со своими ближайшими соратниками — Геннадием Корбаном и Борисом Филатовым — сделал «проукраинскость» Днепропетровска и спасение города от военного сценария политическим капиталом и инструментом защиты своих бизнес-интересов. В Днепропетровске до штурма административных зданий не дошло. Зато команда Коломойского не без задора признавалась в интервью в использовании всех, в том числе, неправовых, методов для подавления сепаратизма.

Одновременно с Коломойским на должность губернатора Донецкой области был назначен Сергей Тарута, также крупный бизнесмен, который с 1995 года возглавлял крупнейшую металлургическую компанию «Индустриальный союз Донбасса». По мнению последнего, в Днепропетровске «не было такой угрозы захвата власти», как на Донбассе, и «диверсионный сценарий (с активным участием ранее задействованных в крымских событиях активистов) развивался только в Донецкой и Луганской областях». Да и сам Коломойский в одном из интервью признал: «конечно, Днепропетровск не был такой огневой точкой, как Донецк или Луганск».

В любом случае, в отличие от Коломойского, Ахметов и Ефремов в марте 2014 года, по всей видимости, рассчитывали сыграть роль посредников между новой киевской властью и регионами, где сосредоточены их бизнес-интересы. При этом, они, вероятно, недооценили российский фактор и не просчитали рисков возникновения полноценного военного конфликта. Ринат Ахметов отказался от поста донецкого губернатора, выступил с критикой идей штурма захваченных административных зданий, пытался вести переговоры с уже вооруженными людьми.

20 мая 2014 года Ахметов инициировал акцию «За мирный Донбасс», когда заводские и автомобильные гудки должны были символизировать неприятие силовых методов самопровозглашенной «Донецкой народной республики». «Гудок Ахметова» напоминал скорее запоздалую акцию отчаяния, нежели попытку спасти регион от погружения в войну. Еще 12 апреля донецкий сайт «Остров» с горечью написал о том, что Ахметов и Партия регионов «отдали Донецк без боя».

Именно 12 апреля 2014 года имел место захват хорошо вооруженными людьми административных зданий Славянка Донецкой области, во время которого прозвучал ставший знаковым совет «зеленого человечка» прохожим не выходить «за поребрик». Так Славянск стал местом дислокации военизированной группировки под командованием гражданина РФ Игоря Гиркина. А 6 июля беспрепятственно отступившая из Славянска колонна Гиркина вошла в Донецк, окончательно сделав его центром самопровозглашенной «Донецкой Народной Республики».

Донецкая и Луганская области — не единственные, имеющие границу с Россией. Ближе всего к ней находится Харьков, который, именно по этой причине, с 1919 по 1934 год был столицей советской Украины. Неслучайно именно в Харькове на 22 февраля 2014 года был запланирован «съезд депутатов всех уровней юго-восточных областей Украины», на котором ожидалось (но так и не состоялось) выступление бежавшего из Киева Виктора Януковича. 1 марта имел место первый захват здания Харьковской ОГА, на которой тогда около 45 минут провисел российский флаг.

6 апреля 2014 года — синхронно с захватами в Донецке и Луганске — здание Харьковской обладминистрации было повторно занято анти-майдановскими протестующими. Однако уже утром 7 апреля спецподразделение «Ягуар» из Винницкой области без единого выстрела за 15 минут очистило здание и задержало 65 человек. Мы не знаем, как развивались бы события в Харькове, если бы приехавшие туда министр внутренних дел Арсен Аваков и глава Нацгвардии Степан Полторак отказались от штурма по донецкому и луганскому примеру.

Можно предположить, что немалую роль в специфике харьковской истории сыграли тесные личные связи высокопоставленных лиц с городом: Аваков — харьковчанин, глава Харьковской обладминистрации во время президентства Ющенко; генерал Полторак — бывший ректор Харьковской Академии внутренних войск МВД. Кстати, именно курсанты этой академии сыграли важную роль в вечернем силовом противостоянии под зданием администрации и один из них получил тяжелые ранения.

Немаловажной особенностью Харькова было постоянное (в том числе, силовое) противостояние местных Майдана и антимайдана. Оно делало невозможной однозначную картину «народного восстания». В харьковском (как и днепропетровском, но не донецком или луганском) Майдане постепенно росла роль футбольных фанатов, организованных и настроенных на силовые методы решения конфликта. Кроме того, опять же благодаря Полтораку и Авакову, харьковский аэродром был заблокирован украинскими военными и в городе некоторое время оставался лояльный к новому правительству спецназ из других регионов.

Наконец, ранее замеченный в «сепаратистских» мероприятиях и, по меткому замечанию журналиста, «умеющий изменяться, никогда не меняясь» мэр Харькова Геннадий Кернес (в прошлом бизнесмен, избранный городским головой в 2010 году от Партии регионов), ориентируясь на расстановку сил, весной 2014 года занял лояльную к Украине позицию.

«Все будет Донбасс»?

Безусловно, во всех схематически описанных выше событиях играли свою роль настроения населения и специфика областей Украины. Напомню, что в ХIX веке большая часть современных Донецкой и Луганской областей, с двумя главными городами включительно, входила в состав Екатеринославской губернии.

Стремительно развивающаяся угледобывающая промышленность определила демографический облик региона на протяжении ХХ века: сочетание свободы и принуждения, характерное уважение к труду (особенно, шахтерскому) и силе, неприятие этнической эксклюзивности, скорее толерантное отношение к тюремному опыту, высокий процент пенсионеров и относительная слабость «креативного класса». В регионе сформировалось особое чувство локальной гордости и лояльности: «Донбасс выбирает своих», «Донбасс порожняк не гонит», «Донбасс не поставить на колени».

В тоже время, ни Донецкая, ни Луганская области не представляли из себя экономического, языкового или религиозного монолита. В их составе находились и промышленные агломерации, и Приазовье с особой историей греческой и болгарской колонизации, и преимущественно украиноязычные села Слобожанщины. В этом смысле, можно согласиться с Еленой Стяжкиной, что само по себе слово «Донбасс» является метафорой, слишком часто употребляемой для обозначения несуществующей культурной или политической группы «донецких».

Донбасс, как и любой другой регион Украины, не стоит ни идеализировать, ни демонизировать

Донбасс, как и любой другой регион Украины, не стоит ни идеализировать, ни демонизировать. Важно просто зафиксировать характерное для него неприязненно-настороженное отношение к Киеву (и любому другому надрегиональному центру власти) и чуткое улавливание дискриминационной риторики, которую по отношению к «жителям Донбасса» легко позволяли себе и украинские политики, и общественные деятели.

Все сказанное выше никоим образом не означает, что «жители Донбасса» несут коллективную ответственность за превращение их региона в зону боевых действий. Тот факт, что Майдан в Донецке был в меньшинстве, не означает, что большинство поддерживало, например, присоединение к России. А непонимание и раздражение по поводу Киева отнюдь не означало готовности брать в руки оружие. Эмоции (в том числе, политические) и физическое насилие — это принципиально разные вещи. Предпосылкой второго, как правило, становится особая ситуация, например, оккупации или отсутствия власти как таковой. Именно это произошло в Донецке и Луганске.

Абсолютное же большинство жителей избрало позицию пассивного выжидания или безразличия к общественным делам, которую можно обозначить словами «лишь бы не стреляли» или с горечью назвать, по примеру луганского философа Александра Еременко, «воинствующим обывательством».

Предварительные итоги

События весны 2014 года развивались так стремительно, что зачастую ключевую роль в них играли на первый взгляд незначительные нюансы, личные качества ключевых игроков и их сиюминутные решения, непредвиденные стечения обстоятельств. Ни Майдан, ни анти-майдан не были политически гомогенными и статичными феноменами, их динамика ждет внимательного социологического и антропологического изучения. Не менее важен ситуативный анализ поведения локальных бизнес-политических элит в разных регионах Украины.

22 января 2014 года на улице Грушевского были застрелены Сергей Нигоян и Михаил Жизневский. Впервые за всю постсоветскую историю Украины во время массовых политических акций протеста были убиты люди. 18-20 февраля на Майдане и прилегающих улицах от огнестрельного оружия погибли более 80 протестующих и 17 сотрудников милиции. Еще до этих событий правительство Януковича само себя делигитимизировало, решившись привлечь к политическому противостоянию криминальные группы «титушек» и даже раздав им оружие.

Физическое насилие быстро достигло регионов. 13 марта в Донецке от нанесенных сторонниками анти-Майдана ножевых ранений умер 22-летний активист местной «Свободы» Дмитрий Чернявский. 15 марта во время ночной перестрелки под офисом право-радикальной организации «Патриот Украины» в Харькове были убиты двое антимайдановцев. 2 мая вследствие столкновений в Одессе погибло 48 человек, большинство из которых были сторонниками антимайдана.

Война на части территории Донецкой и Луганской областей возникла из суммы ситуативных обстоятельств, важнейшими из которых были: поведение местных элит; российское вмешательство (в том числе, военное); нерешительность, просчеты и ошибки Киева. В случае Днепропетровска и Харькова ключевыми факторами сохранения регионов в составе Украины стали как решительные и однозначно проукраинские действия местных бизнес-политических элит, так и меньшая активность пророссийских сил.

Cамоустранение от активных действий донецких элит и паралич силовых структур в начальной фазе конфликта (март-апрель 2014) сыграло решающую роль в усилении растерянности населения региона и практически беспрепятственном переходе ситуации в военное русло. Утрате Украиной монополии на насилие на Донбассе предшествовала дезориентация, вызванная крымскими событиями, где пост-майданное правительство фактически не оказало никакого сопротивления российской политике аншлюса полуострова. Тем не менее, ни один выборный орган местной власти Донецкой и Луганской областей не подчинился требованиям о созыве внеочередных сессий и принятии решений о нелегитимности Киева (изначально этот постулат, по крымскому образцу, выдвигался на первый план лидерами антимайдана).

Провал проекта Харьковской, Днепропетровской и Одесской «народных республик» чрезвычайно усложнил реализацию идеи «Новороссии», гипотетические границы которой были озвучены президентом Путиным на его «прямой линии» 17 апреля 2014 года. В то же время, эскалация ситуации в самопровозглашенных Донецкой и Луганской народных республиках была напрямую связана с открытостью границы с Россией, которую один из лидеров ДНР прямо назвал «вопросом нашего выживания».

С середины мая туда началась переброска добровольцев из РФ, с начала июня — поставки оружия. А со второй половины августа 2014 года, по оценке Международного «Мемориала»: «вооруженный конфликт в Донецкой и Луганской областях Украины приобрел характер международного вооруженного конфликта между Украиной и Россией». 28 августа президент Порошенко отменил свой визит в Турцию, заявив о «фактическом введении на территорию Украины российских войск». Тем не менее, официальный Киев не объявил войну России и не разорвал с ней дипломатических отношений.

Таким образом, часть Донбасса превратилась не просто в новую «горячую точку», но и в мину замедленного действия для Украины. Война стала повседневностью, как и информационная и финансовая блокада, пропускная система, обстрелы населенных пунктов с обеих сторон. По данным ООН, в войне на Донбассе до сих пор погибло более 9 тысяч человек, более 20 000 получило ранения и более 2,5 миллионов человека покинули места своего постоянного проживания, оказавшиеся в зоне боевых действий.

Можно (и нужно) спорить о правильной дефиниции конфликт на Донбассе. Но нельзя закрывать глаза на то, что в течении более года в восприятии многих он стал гражданской войной. Луганский философ Александр Еременко высказал в своей книге «Размышления о луганской Вандее» опасение по поводу вероятности того, что «гражданская война в Донбассе вполне может сформировать новую социально-этническую общность. Если эта общность возникнет, то она будет не украинской, даже антиукраинской…». Иными словами, «донбасская идентичность», особенно при условии сохранения нынешнего статус-кво и дальнейшего развития «приднестровского сценария», может стать следствием (не причиной!) событий весны 2014 года и последующей войны.

Немаловажен вопрос и о том, где может пройти географическая граница нового сообщества? Напомню, что часть территории Донецкой и Луганской областей весной-летом 2014 сменили статус с «неконтролируемых» на «контролируемые» Киевом. Это произошло, в частности, с двумя крупными городами Донецкой области, которые от трех до почти четырех месяцев находились в «ДНР» — Мариуполем (морской порт с населением около 500 тысяч человек) и Краматорском (с населением более 200 тысяч).

В обоих случаях смена статуса была не результатом некой особой «идентичности» или партизанской борьбы, но ситуации на фронте. Точно так же вступление в украинский добровольческий батальон или ополчение «Новороссии» могло означать не только согласие с той или иной идеологией, но и попытку выживания или социального аванса в ситуации войны.

Внимательный ситуативный анализ динамики конфликта (с его социальными, экономическими, культурными, информационными составляющими) представляется наиболее перспективным направлением исследований войны, которая два года тому назад казалась просто невероятной.